– Я? – тупо переспросила Яна, чувствуя себя на школьном комсомольском собрании на тему «Яна Цветкова в восьмом классе без разрешения родителей сделала химическую завивку. Она, о ужас, хочет нравиться мальчикам! Немедленно родителей в школу. Комсомолка и химия на волосах несовместимы».
– Да, вы! Почему-то нас не представили! Кто вы?! – повторила вопрос несносная дама, а ее родственники наконец-то вздохнули свободнее, так как их мама переключилась на другого человека.
Яна растерянно рассматривала свои длинные ноги в черных сетчатых чулках и в красных туфлях на устрашающих каблуках-шпильках, словно они могли помочь ей с ответом.
– Я… это… Яна Карловна Цветкова…
– Любовница его, что ли? – кивнула гостья головой в сторону Андрея. – Я видела, вы с утра выходили из его комнаты.
Андрей прыснул со смеха, а Яна побагровела.
– Вы что, свечку держали?!
– Мама! – попыталась ее одернуть дочь, а зять подавился яичницей.
– А мне не надо ничего держать, я людей насквозь вижу, у меня не глаза, а рентгеновские лучи! – похвасталась она, смачно выпивая стакан деревенского молока. – А в отеле, между прочим, на празднике всякой нечисти вы были представлены как подруга совсем другого человека, по-моему, даже с княжеским титулом. Такой высокий блондин со смуглой кожей и обаятельной улыбкой. Стоило ему уехать, как вы… нехорошо, девушка! Плохо вас мать воспитывала, моя Люся такого себе не позволила бы!
Яна от возмущения не знала что сказать. Буквально за несколько минут ее смешала с грязью совсем незнакомая женщина.
– Боюсь, мне придется попросить вас извиниться перед Яной, – встал Андрей, – и я очень сожалею, что вы не мужчина, тогда бы я «поговорил» по-другому.
– А тогда бы что? Стали бы меня бить? Страна варваров! Обокрали, осрамили, по миру пустили, а теперь еще и бить хотят! Ни перед кем я извиняться не буду! – завизжала Валентина Петровна.
– В таком случае прошу покинуть мой замок, – сказал Андрей мягким и спокойным голосом.
Лицо Валентины Петровны постепенно вытягивалось.
– Покинуть? А куда же я пойду? – несколько растерялась она. – Здесь и семья моя.
– Семья пусть остается, – невозмутимо сказал хозяин дома, – а вас попрошу… это не мое дело, куда вы пойдете. Я не позволю оскорблять порядочного человека.
– Нет, я не могу… – Вся ее спесь улетучилась прямо на глазах. Она с ненавистью посмотрела на Яну и процедила сквозь зубы: – Извините.
– Принято, – вздохнула Яна, которой вовсе не было жаль эту хамку, она просто посочувствовала ее семье, которую та, конечно, сорвала бы с места за собой.
Яна поняла, что нажила себе смертельного врага и Валентина Петровна не упустит случая расправиться с ней. Люди молча продолжали завтракать. Люся бросала на Яну умоляющие взгляды, видимо, прося простить ее мать. Вацлав ел затравленно, оглядываясь в поисках Ирмы, поджидающей момента вцепиться ему в ногу. Прасковья убрала посуду и заявила, что обед будет готов ровно в два часа и никого она ждать не собирается, чтобы бесконечно подогревать его. Вацлава радовала только Ника, и это было заметно. Он с нескрываемым восторгом бросал на нее восторженные взгляды. Яна поняла, что если ей понадобится вытащить его куда-нибудь, то надо приглашать Нику, а он тогда и сам пойдет. Всегда хороший аппетит Яны был грубо нарушен во время завтрака Валентиной Петровной, поэтому она выпила только чашку кофе и съела один тост с сыром. Голову ее посетили мысли о Карле, и все они были грустные. Во-первых, она поняла, что сильно скучает по нему, во-вторых, почему-то чувствует вину перед ним…
«В такой тяжелый для Карла период жизни я должна быть рядом с ним, а не распивать вино в спальне Андрея, – думала она, – правда, Андрей умирает… но даже думать об этом не хочу. Ему тоже необходима моя поддержка. Без меня он бы умер в тюрьме по ложному обвинению. Бедная я, несчастная, за что мне такие мучения?! Почему я всегда разрываюсь между двумя мужчинами?! Точно, это проклятие! Большая порча на крови и могильной земле! Надо мне опять обратиться к какой-нибудь ясновидящей или знахарке. Есть «венец безбрачия», а у меня, наоборот, «сверхбрачие», и с этим тоже надо завязывать, пока у меня окончательно не расшаталась нервная система», – решила она, заметив, что Андрей почти не притронулся к еде. Выглядел он неважно, и Яна снова почувствовала острую боль в сердце. Почему-то ее стала раздражать ее подопечная Ника.
«Тоже мне серая мышка! Тихая, тихая, а туда же… что-то я не замечаю, чтобы она умирала. Вот кому из них действительно плохо, так это Андрею. Только он не плачется об этом на каждом углу в отличие от некоторых, а даже скрывал свою болезнь. А эта тихоня… Стоп! Яна, помни о вечно брюзжащей Валентине Петровне! Если не хочешь стать такой же, то остановись!»
После завтрака Яна, Андрей, Вацлав и Ника поехали в аквапарк, где и оторвались по полной программе. Андрей, правда, не купался, он в джинсах и футболке сидел в шезлонге и с улыбкой на лице наблюдал за безудержным весельем оставшейся троицы. Не обошлось, правда, без неприятного инцидента. Съезжая по одному из желобов, Яна неправильно сгруппировалась, и, так как была очень худая и легкая, ее выкинуло по бортику выше допустимой линии, где она и ободрала то место, на котором съезжала. С острой болью она съехала вниз в бассейн и, зажав ягодицу рукой, вылезла из воды. На нее обратили внимание служащие аквапарка и отвели в медпункт. Это происшествие дошло до администрации. Аттракцион был закрыт и осмотрен. Яне наклеили повязку, извинились. Андрей переводил ей с румынского языка на русский.
– Господин директор говорит, что очень сожалеет и недоумевает.
– Что так? – переспросила Яна.
– Был осмотрен весь аттракцион и найден один гвоздик – брак. И он удивляется, как ты напоролась на этот гвоздик.
– Мне от этого не легче.
– Директор готов предоставить тебе неделю бесплатного посещения аквапарка, – перевел Андрей.
– Нет уж, спасибо! Я не знаю, как сидеть буду, а не то что ездить на заднице, – покачала она
