головой.
В конце концов директор предложил им бесплатный обед в одном из его заведений, на том и сторговались. Их пригласили в пиццерию.
– Вот так вот, своим задним местом я заработала вам обед, – сказала Яна, криво сидя на стуле и листая меню.
– Это могло случиться только с тобой, – сказала Ника, еле сдерживая смех.
– Вот и ты туда же! – всплеснула Яна руками, понимая, что им всем смешно.
Они заказали по куску разной пиццы и пива. Андрей взял безалкогольное пиво, так как он был за рулем. Вацлав, вволю наплескавшись с Никой, пребывал в прекрасном расположении духа, да и Ирмы не было рядом, можно было расслабиться. Он осмелился даже держать Нику за ручку, но Яну эта идиллия уже не радовала, к тому же сильно болело раненое место.
Домой они вернулись к ночи, пропустив и обед и ужин, но семейство Стрельцовых питалось весь день исправно и собралось вечером в гостиной в полном составе. Валентина Петровна при виде Яны сделала недовольное лицо и вышла из комнаты. Хлипкого вида зять Игорь страдал нервным тиком, у него дергался левый глаз.
«Это и неудивительно с такой тещей, – пронеслось в голове у Яны. – Постой! Похоже, я ошиблась, у него не нервный тик! Игорь, кажется, подмигивает мне… О господи, с чего это?»
Игорь скрылся в соседнем помещении, явно приглашая Яну последовать за ним. Она, не боясь этого хлипкого мужчину, вошла за ним и огляделась. Здесь было более прохладно и темнее, чем в гостиной.
– Вы меня звали? – удивленно спросила Яна.
– Да! Мне необходимо с вами поговорить, – быстро затараторил Игорь, облизывая пересохшие губы и постоянно оглядываясь.
«Как же его запугали», – думала она.
– Вы мне сразу понравились, – горячо прошептал Игорь, приглаживая редкие волосы на лысине.
– Ого! Сразу хочу прервать ваши излияния, я не свободна, да и вы женаты, – ответила Яна, привыкшая давать от ворот поворот назойливым кавалерам.
– Нет, подождите! Вы меня не так поняли! – вцепился в нее Игорь. – Я сразу понял, что только вы способны мне помочь.
Смотрел он на нее умоляющими глазами.
– А… помочь… я готова, – расслабилась Яна.
– Нас никто здесь не услышит? – поежился Игорь.
– Ваша теща, если вы о ней, ушла, завидев меня, ведь мы с ней в контрах, – пояснила Яна, чихнув от скопившейся пыли в портьерах.
Прасковья, видимо, успевала только готовить, а убирать она уже не могла, да ее для этого и не нанимали.
– У меня странная просьба, – предупредил Игорь.
– Ко мне часто обращаются со странными просьбами, – успокоила его Яна.
– Она очень странная… – мялся Игорь.
– Так вы скажете наконец, в чем дело? – спросила она.
– Понимаете… я импотент… – выдал он ценную информацию, так что у Яны открылся рот. – И только вы можете помочь, – добавил он, чем вверг Яну в полное недоумение.
– Вы мне явно льстите… – ошарашенно ответила она, – и я не совсем понимаю, чем я могу помочь? Вы вообще за кого меня принимаете?
– Вы все не так поняли, Яна, я так и знал! Я такой неловкий, я опять все напутал, – замахал руками Игорь.
– Так объяснитесь скорее, а то моя рука чешется дать вам пощечину, – заявила Яна.
– Я импотент, – снова повторил он, нервно теребя низ рубашки, выпущенной из брюк.
– Я это уже поняла, – смягчившись, подтвердила она.
– Причем я не всегда был им…
– Ну, судя по тому, что вашему сыну десять лет, это правда, – согласилась она.
– Меня таким сделала моя теща. Она делала все это специально… она… – Руки и губы Игоря затряслись мелкой дрожью.
– Что она сделала? – заинтересовалась Яна.
– Она всегда звала своим громогласным голосом меня или Люсю, свою дочь, ну, в самый ответственный момент, вы понимаете?
– Смутно…
– Понимаете, когда мы с Люсей уединялись в комнате, она, выждав несколько минут, в самый неподходящий момент орала нам что-нибудь в замочную скважину своим громким, звенящим голосом. Я страшно пугался, и у нас с Люсей, конечно же, ничего не получалось, и о нормальной жизни пришлось забыть. А потом у меня выработался условный рефлекс, как у собаки на условный раздражитель. Только в опытах академика Павлова условным раздражителем была лампочка, а безусловным – пища, для меня условным раздражителем являлся голос Валентины Петровны, а безусловным – секс, вернее, неспособность его совершить. После теща уже не пугала нас под дверью, но я все ждал ее оклика и терял мужскую силу…
