равнодушием, а то и чем похуже.
– Вроде нет. Мы с ней пока что дружим, – осторожно произнёс Шурик и из суеверия легонечко постучал по стремянке.
– Эй, осторожно, я свалюсь сейчас! – завопил сверху Виталик.
– Слушай, раз ты всё равно там, наверху, протри-ка пыль, – по-хозяйски распорядилась Наташа, извлекая из какой-то неприметной щели в стене специальную щётку.
До её появления в команде эта огромная зала и приёмной-то никакой не была, а просто значилась как «место, где мы не работаем, а пьём кофе, что-нибудь едим, болтаем и совершенно случайно совершаем разные удивительные открытия». Порядка тут не было совсем. Уборщица пылесосила и вытирала пыль, но не решалась выбросить ни одной, даже самой грязной и мятой бумажки, поскольку однажды Константин Петрович чуть не свёл счёты с жизнью, обнаружив, что черновик какого-то неимоверно важного отчёта, случайно позабытый им возле кофейного автомата, отправился на свалку.
Особенно живописно выглядел журнальный столик, похожий на небольшой холмик, поросший газетами, бумагами и пылью, с редкими вкраплениями жирных пятен (там, где уронили котлету или бутерброд) и коричневых клякс (в местах непроизвольного разлива кофе). Наташа истребила этот уголок хаоса и тщательно следила за тем, чтобы он не саморазрастался вновь. Она обладала удивительным умением отделять нужное от ненужного и с холодным сердцем выбрасывать ненужное на помойку.
Воодушевлённый всеобщим трудовым порывом, Шурик направился к гардеробу, аккуратно повесил Наташино пальто, уронил свою куртку где-то рядом (он уже три дня забывал пришить оторвавшуюся вешалку, и вообще забыл о том, что она оторвалась), уверенно шагнул в сторону коридора и чуть не споткнулся о Лёву.
– Прости, – отпрыгнул в сторону Шурик, – задумался.
– Ты живой хоть? – кинулась к Лёве Наташа.
– Да что мне сделается? – хмуро спросил он, ударяя пальцем о палец. – Приказано дожить до вечера. Писатель меня задвинул и сказал, что всё будет делать сам, потому что только выглядит как старый, беспомощный придурок, а на деле совсем даже не таков. Ну и ладно, подумал я, заодно отдохну. Хренушки. Душа просит разгула, драки и свистопляски, так что вы никуда не уходите, потому что чует моё сердце: сегодня я очередного носителя подцеплю, и хорошо ещё, если одного. Вот реально – мне уже не смешно.
– Да никто ведь и не смеётся, – удивлённо произнесла Наташа. – А Шурик как раз рассказывает про девушку, которую я нашла в выходные.
– Вот, кстати, раз уж вы оба тут и разговор об этом зашел! – обрадовался Шурик. – Теперь этих носителей так много, что всех и не упомнишь. Ну вы хоть ориентировку к каждому датчику прилагайте, с описанием особых примет, а то я вчера чуть не обалдел. Столько народу – и где искать? Потом нашел, конечно: стоит, поёт, все ходят мимо и не удивляются – значит, привыкли. И сначала мне показалось, что это певец. Ну, в смысле, мальчик. А потом он запел следующую песню. Таким хорошим грудным голосом. Женским. И оказалось, что это она.
– И оказалось, что у неё есть грудь… – Виталик отбросил щётку и ловко спрыгнул со стремянки вниз. – Ну не томи, мы все ждём подробностей.
– Мы никаких подробностей не ждём, – с нажимом сказала Наташа. – А тебе, Виталичка, чтоб не томиться, давно пора жениться, детишек завести.
– Если таких, как он, будет много – весь мир повесится, – громким шепотом сказал Лёва.
– Ещё раз, что ты сказал? – Виталик потряс головой так, словно в ухо ему попала вода.
– Что размножаться тебе пока рано. Даже почкованием.
– Нет, ты другое сказал. Ты сказал: много – таких, как он. Много – но таких. Вот о чём Гумир говорил!!! Надо просто объединить ячейки, и тогда можно вычислить, где все эти желания зарождаются. – Виталик по стеночке двинулся к выходу, а глаза его при этом стали совсем стеклянными, нездешними.
– Ну теперь-то он точно никуда не уйдёт, – удовлетворённо кивнул Лёва, снял защиту, машинально подобрал с пола Шурикову куртку, обнаружил, что в плечах малость узковато, да и длинная какая-то одежда попалась, махнул рукой, швырнул куртку обратно на пол и помчался навстречу новым носителям в джинсах и тонкой льняной рубашке.
При выполнении желаний мироздание идёт по самому простому пути – оно не мучается этическими и нравственными проблемами: у него их просто нет. Поэтому-то люди иной раз недоумевают и разводят руками: вроде бы желание исполнилось, но какой ценой, или вроде бы я хотел достичь именно этой цели, но не такими же, чёрт возьми, средствами! Так что спасибо мунгам и шемоборам за то, что они очень по-человечески подходят к вопросу. Да-да, и шемоборы тоже – при всём своём цинизме они просто физически неспособны мыслить масштаб но и действовать напрямик – для этого нужно быть старше лет этак на миллион, мудрее и главное – полностью забыть о том, каково это – быть двуногим, бесхвостым белковым существом.
Кстати, именно человеческий, а не вселенский подход к делу, а также способность пойти на компромисс, уточнить детали, выспросить подробности помогли Анне-Лизе с Дмитрием Олеговичем произвести оптовую закупку душ семейства Корхонен, практически не прикладывая к этому дополнительных усилий. Эта славная победа несколько ослабила бдительность и цепкость наших героев – лёгкая добыча развращает хищников и воинов, вот и эти двое так расслабились, что в последующие месяцы не заключили ни одного договора, хотя носители им в Хельсинки попадались нередко, и не сказать, чтобы их желания были слишком уж невыполнимыми. Просто это было мелко. Несерьёзно. Недостойно великих мастеров.
Впрочем, одно желание они напоследок всё же исполнили – случайно, даже не подозревая, что вполне могли заработать на этом деле, – оставив в недоумении местных мунгов, уже месяц пытавшихся решить проблему так, чтобы в итоге всем было хорошо.
Всё дело было, конечно, в Джордже. Вернее, в одной школьнице, влюблённой (как ей казалось) в загадочного молчаливого бармена. А ещё вернее, в её однокласснике, влюблённом (как ему казалось) в эту школьницу. Больше всего на свете парню хотелось, чтобы проклятый «бог смерти» исчез навсегда из этого мира или хотя бы из этого города. И вот его желание исполнилось!
«Отлично, ребята, – сказал во вторник утром шеф хельсинских мунгов, он же – преподаватель высшей математики в колледже, пригревшем в своих стенах эту дружную команду. – По моим данным, наш роковой бармен напился, устроил хозяину скандал и был выслан в Россию, потому что у него давно просрочено разрешение на работу. При этом никаких шемоборов рядом с ним замечено не было. Иногда так бывает, жаль, что возможность самопроизвольного исполнения желаний ничтожно мала, так что не расслабляйтесь и беритесь за следующее дело!»
Тем временем шемоборы, которые почему-то не были замечены рядом с Джорджем, хотя очень старались обратить на себя побольше внимания и ничуть не скрывались, решили немного поругаться. Дело происходило в гостинице, в которой, по совету Джорджа, они разбили временный лагерь. Приведя себя в порядок и пообедав, эта троица оккупировала лобби-бар, дабы уже на трезвую голову сформулировать дальнейшие планы кампании и решить жилищный вопрос. Но что-то не заладилось с самого начала.
– Здесь мы жить не будем! – сверкала очами Анна-Лиза, тыкая пальцем в распечатку с предложениями от квартирных хозяев. – Здесь, здесь и здесь! Ты тут везде нарисовал тайный знак!
– Это не тайный знак, это я ручку расписывал! – устало отвечал Дмитрий Олегович.
– А зачем тебе понадобилась ручка? Смотри в глаза и тут же отвечай!
– Я записал на отдельном листке номера, которые меня устраивают.
– Та-ак, давай мне этот лист. Здесь мы жить не будем, здесь не будем, и здесь. Признавайся в предательстве. Ты слишком заманчиво рассказывал нам о том, что в этом городе нас поджидают шаловливые банкноты. Мы с Йораном поверили тебе, а ты…
– Меня не приплетайте. Я не верю в шаловливые банкноты. Я уже большой мальчик! – отмахнулся Джордж.
– Джорджа не приплетай, он не в доле, он инвестор. А ты, милая, совсем потеряла хватку? Ты поверила мне на слово, скажи, поверила? Ты не связалась с куратором и не спросила, что происходит в Петербурге и почему по улицам бегают толпы непуганых носителей? А вдруг я нарочно заманил тебя в ловушку? Может быть, мы с Джорджем обо всём договорились ещё на хуторе твоих родственничков?
– Йорана не приплетай! Он… он…
