единственный противокосмический комплекс Баклужино, и только вмешательство Президента спасло мир от крупного международного конфликта.
Обо всем об этом Андрон с Прохором узнали позже, а Уаров вообще не узнал.
– А-а!.. – с несвойственной ему доселе злорадной напевностью протянул он. – Засуетился муравейничек? Спохватились? Поняли?
С большим пистолетом в руке Димитрий стоял у мачты и демонически ликовал. Удивительно, какие подвижки в характере производит получасовое общение с оружием, хотя бы и незаряженным.
– Слышь... – с досадой сказал ему Андрон. – Ты сильно-то не гордись! Понадобилось Глебу министра снять – ну и снял. А мы с тобой только повод.
– То есть... – Уаров хотел было оскорбиться, но быстро сообразил, что версия Андрона тоже кое в чем привлекательна. – Вы хотите сказать, что... сняли – и ладно? Что бомбить нас уже не будут?
– Будут, – заверил Андрон. – Одно другому не мешает. Как раз тот, кого назначат, и начнет сейчас рвение свое показывать... Так что готовьтесь.
Телохранитель Прохор, не принимавший участия в этом, прямо скажем, не слишком содержательном для него разговоре, поглядывал по сторонам, предъявляя спутникам то миловидную, то страхолюдную половину своего лица.
– Может, прямо сейчас остановиться? – предложил он. – Там дальше опять пустоши пойдут, а здесь все-таки посадки.
– Да мы и так скоро остановимся, – успокоил Андрон. – Не век же нам под уклон катиться...
А с этим побоищем на шпалах, как хотите, все равно история загадочная. Полковник Филозопов, допустим, никогда особым умом не отличался, но Олежку-то Миулина как угораздило скомандовать огонь на поражение? В учебке, помнится, самый дисциплинированный был курсант, без приказа пальцем не шевельнет, всегда его нам, бывало, в пример ставили...
Парусник тормознули на самом дремучем участке лесопосадок. Вернее, он сам себя тормознул, зацепившись мачтой за сомкнутые аркой кроны. Будь у платформы полный вес и скорость побольше, сломило бы снасть, как спичку.
Взаимопожиралово, именуемое природой, выглядело здесь особенно красиво. Трясогузки гоняли ястреба. Видя, что со всей их бандой ему не сладить, хищник в конце концов улетел, но одна самая отчаянная трясогузка долго еще не могла уняться: воинственно взмывала, хорохорилась, свиристела, обещала при встрече клюв порвать...
Прохор, по своему обыкновению, сразу же сгинул с глаз. Сию секунду стоял на корме – и уже нет его там. И нигде нет. Надо думать, решил обойти дозором окрестности.
– Готова твоя машинка, – обрадовал Димитрия Андрон. – Садись и наводи.
Уаров мялся.
– Что не так? – прямо спросил умелец.
– Понимаете, Андрон, – смущенно сказал Димитрий. – Вы из-за меня попали в передрягу... платформу, наверное, придется ремонтировать...
– Да уж, – согласился тот. – Попали, так попали...
– Короче, вот. – На свет появилась сложенная вдвое бумажка. – Здесь номер счета. Немного, но на ремонт, я думаю, хватит... Мне-то уже не пригодится... Вам, впрочем, тоже, но вдруг промахнусь или с машинкой не слажу...
– Нет, ты уж, пожалуйста, сладь, – проворчал Андрон, принимая бумажку. Потом все-таки не выдержал, улыбнулся. – Вот кабы все клиенты так...
Похлопали друг друга по плечу, а когда обернулись, увидели, что на палубе возле трапа стоит задумавшийся Прохор. Словно бы и не уходил никуда. Правая половина лица ангела-хранителя, напоминавшая лунный пейзаж, была по обыкновению неподвижна, левая выражала меланхолию и скорбь.
– Все тихо? – спросили его.
– Да... – очнувшись, печально отозвался он. – Теперь да. Костяшки на правой руке были ссажены, лоб слегка оцарапан, а мотня белых дзюдоистских штанов разорвана и окровавлена.
Обезвреженная рощица шевелила ветвями, по издырявленным осколками доскам настила бродили упитанные солнечные зайчики.
– Нашел... – выдохнул Димитрий, отшатнувшись от линзы. Не веря счастью, снова прилип глазом к стекляшке.
– Ну-ка, ну-ка... – заинтересовался Андрон.
Прохор (снова в набедренной повязке) бросил стирку, привычным движением стряхнул руки над тазиком и тоже подошел.
– Дай-ка взглянуть... – Шкипер, бесцеремонно отстранив Уаро-ва, присел перед машинкой. – Да-а... – уважительно вымолвил он наконец. – Справная бабочка! Горилла в чистом виде... Полюбуйся, – уступил он место Прохору.
Тот хищно припал к окуляру и не отрывался от него минуты полторы. Так, должно быть, смотрят в оптический прицел.
– Вообще-то калибр девять миллиметров... – в сомнении пробормотал он. – Ну, тут уж как повезет... В голову не стреляй, – озабоченно посоветовал он. – Там головенка-то... Смандражируешь – промажешь. Первый выстрел – в корпус. А контрольный, если понадобится, это уж потом...
Встал, потрепал ободряюще по предплечью и пошел к тазику – достирывать. Димитрий опасливо проводил его взглядом и повернулся к умельцу.
