– А вы знаете вообще, который час?..
– Да вы откройте…
Колодников сломался и открыл. На лестничной площадке стоял некто в штатском. Жестом, каким обычно матери подносят чумазому отпрыску зеркальце («Посмотри, на кого ты похож!»), он сунул в лицо Алексею удостоверение.
– А в чем дело? – в сотый уже, наверное, раз повторил Колодников.
– Вы каким путем с работы возвращались? Через переулок?
– Да…
– А не заметили: в арке кто-нибудь был?..
– Да… Сидели, пили…
– Вам придется пройти со мной в качестве понятого…
– Какого?.. – недослышав, ужаснулся Алексей.
– Понятого…
«Ага… – сообразил Колодников. – Значит, с Димкой это в любом случае не связано… Странно… Драка-то в новой арке была, а не в старой…»
– А почему я?
– Ну… во-первых, видели вы их… Потом на вас же вон на самого недавно напали… в это же время…
– Откуда вы знаете? – вскинулся Алексей, как-то сразу не подумав о том, что уголовными делами района занимаются всего несколько сотрудников и секретов друг от друга, как правило, не держат.
– Да знаем… – уклончиво отозвался ночной гость. – Вы бы оделись…
С остервенением облачась, Алексей натянул шапчонку, сунул ключи в карман куртки и последовал за сотрудником. Жизнь его определенно меняла жанр. В который раз. До тридцати пяти – шел серенький соцреализм, потом несколько лет разнузданной фантастики, а теперь вот чистый уголовный роман… Надо же, еще и в понятые угодил… Значит, стряслось что-то.
– А что случилось?.. – спросил Колодников в широкую плотную спину сотрудника милиции.
– Да происшествие… – нехотя отозвался тот.
Спасибо, объяснил… Сразу все стало понятно. С кем же происшествие-то? С самим… этим, как его?.. Скуржавым? Так его, кажется, Димка назвал?.. Или еще какого-нибудь другого прохожего в арку затащили?.. Вспомнилась, кстати, и рюмка, истово опрокинутая за упокой души усопшего Полтины, и стало Алексею нехорошо. Говорить об этом ментам или не говорить?..
Они выбрались во двор и двинулись к месту неведомого пока происшествия. Под ногами ничего не хрустело и не хлюпало, март был на излете, влагу подобрало, весенние дожди только подкрадывались к городу. Так что приглушенные голоса Алексей различил еще издали, причем бормотали они что-то страшное…
– Кровищи-то, кровищи… – озабоченно приговоривал кто-то, вроде бы даже и не совсем трезвый. Потом вдруг спросил жалобно: – Ну вы точно сами справитесь?..
– Да справимся, Сергей Прокофьич, справимся… – ворчливо отвечали ему. – Возвращайтесь и празднуйте дальше…
Сердце у Колодникова от этих жутких слов оборвалось. А тут еще что-то подвернулось под ноги и с грохотом отлетело, крутясь, по асфальту. Пустая бутылка. Та самая…
Алексей уже был готов ко всему – к самому худшему. И все же, когда в ноздри ударило запахом мясного ряда, когда луч карманного фонарика вынул из темноты нечто раскромсанное до такой степени, что Колодников даже не смог сразу опознать в этом человеческое тело…
Алексей попятился, глыкнул утробно, потом схватился обеими руками за горло, словно собираясь сам себя придушить, и наконец метнулся, спотыкаясь, к стойке для выколачивания ковров, где его и вывернуло несколько раз жесточайшим образом.
– Слаб народ… – с неудовольствием наблюдая за ним, молвил милиционер, пригласивший Колодникова в понятые.
– Па! Ну ты чего, па?..
Алексей вырвался из кошмара и, широко раскрыв глаза, уставился на сына. Возникшая на мгновение надежда, что визит мента в штатском и весь последующий ужас сегодняшней ночи тоже привиделись ему в дурном сне, исчезла бесследно при одном только взгляде на оплывшую и залатанную пластырем Димкину физиономию… Хотя, конечно, кровавая расправа в переулке и мордобой на проспекте, по идее, никак друг с другом связаны не были – разве что совпали по времени…
– Я что… кричал?..
– Угу…
– А который час?
– Двенадцать скоро…
Алексей приподнялся на смятой подушке и со стоном взялся за правый висок. Голова разламывалась. Нашарил на полке анальгин, морщась, вылущил из фольги таблетку, разжевал…
– А мама где?..
Димка повел плечом.
