– Ты сядь… – сказал он. – Конечно, это тоже мало что проясняет, но ведь кроме вас двоих рядом больше и нет никого…
– Меня!.. – С пеной у рта Колодников опустился на стул. – Меня одного, а не нас двоих!.. Димки там и близко не было!..
– Сам же сейчас сказал, что не знаешь, в котором часу он тогда пришел, – напомнил опер. – Ну давай вместе посчитаем… Дважды набили морду. Причем во второй раз – в ночь расправы над Скуржавым… Погоди! – сурово сказал он встрепенувшемуся было Алексею. – Дальше. Все потерпевшие, в том числе и ваш этот директор, так или иначе были связаны с группировкой Полтины…
– Ну а это-то тут с какого боку? – взвыл Колодников и почему-то сильно этим опера озадачил. Геннадий Степанович даже откинулся слегка на спинку стула и моргнул несколько раз подряд.
– То есть как это – с какого боку?.. – недоверчиво глядя на Алексея, проговорил он. – Твой Димка где работает?
Колодников посопел, отворотился.
– В ларьке торгует… – буркнул он.
– Ну папаша!.. – посетовал опер, изумленно покрутив головой. – Даже не знает, чем родной сын занимается! Да не торгует он… Не торгует! А бригадирствует на киосках!.. А от кого?..
– Что значит – от кого?..
– На кого работает?
– А я знаю? – огрызнулся Алексей.
Геннадий Степанович произвел глубокий вдох носом, выдох же выпустил сквозь стиснутые зубы.
– На Архитектора, – с выражением бесконечного терпения на округлом лице процедил он. – Твой Димка работает на Архитектора. Дошло теперь?..
Кое-как сойдя по лестнице и оказавшись на первом этаже, не менее темном, чем второй, Алексей Колодников столкнулся с группой подростков, подпихиваемых в спины пучеглазым длинным сержантом. Лица молодого поколения были плаксиво и в то же время угрожающе перекошены. Густо пахнуло спиртным.
– Чиво-о?.. – гнусил, ощерясь, кто-то из подростков.
– Иди-и!.. – гнусил в ответ сержант.
Алексей машинально посторонился, и мерзкая процессия утянулась во мрак коридора, грохоча по линолеуму чем-то, судя по звуку, деревянным. Такое впечатление, будто кто-то из них волок за собой палку на веревочке. Так оно, в общем-то, и оказалось. Из штанины одного подростка высовывалась, болтаясь по полу, половинка нунчак. Она-то и грохотала при каждом шаге. Видать, заткнул за пояс, а потом попытался сбросить вниз по штанине, да вот неудачно. Задержанный то и дело приостанавливался и тряс ногой, тщетно стараясь избавиться от ненужной ему улики… Почему же сержант-то не замечает? Тоже, что ли, пьяный?..
Колодников миновал вертушку и сквозь бессмысленное дурацкое помещение с упирающимся в никуда бетонным скатом вышел на свежий воздух. Над городом собирались тучи, а зонтика он, конечно, не прихватил…
Это что же такое получается? Ах, сволочи!.. Мало им было самому Алексею все жилы вытянуть – они еще и Димку хотят загрести… Преступная династия Колодниковых. Значит, сын прятался с монтировкой на заднем сиденье Костиковой «Волги», а отец в это время где был?.. Не иначе поджидал в арке с топором и веревкой… У, шакалы!..
И, главное, как все сразу складывается! Сунули жертву под трамвай, отмахнули колесом башку… Одному нести несподручно – испачкаешься опять же… То есть преступников было, как минимум, двое. И Колодниковых тоже, как минимум, двое. Стало быть, они всю эту банду и порешили – ежу понятно!.. Твари!..
Но опер-то, а? Бывают же такие милейшие люди!.. «Без протокола, по душам…» Вот следователь – тот да, тот зверь, а опер – не-ет… Свой в доску! Если являться с повинной – только к нему!.. Тьфу, мерзость! Со времен инквизиции ничего не изменилось…
Благо еще вовремя язык прикусил!.. Узнай он, этот Геннадий Степанович, что в ночь с тридцатого на тридцать первое оба Колодниковых вернулись домой в один и тот же час… Но Димка-то, Димка! Как же это о нем опер выразился? Какая-то совершенно неправильная, уголовно-корявая фраза… Все предлоги не те… А!.. «Бригадирствует на киосках… От Архитектора…»
Бригадирствует… То есть чем-то там руководит… А чем? Собирает дань с продавцов?.. То есть, попросту говоря, занимается рэкетом?.. «А все Александра!.. – задохнувшись, в бессильной злобе подумал Колодников. – Слова ему никогда поперек не скажет… Не то что мне!.. И ведь предупреждал я его, предупреждал!..»
Он уже не шел, а бежал, что, впрочем, со стороны должно было казаться вполне естественным: забыл человек зонтик, теперь вот боится под дождь угодить…
Небо и впрямь хмурилось. На перекрестке Колодников был обыскан ледяным сквозняком, не проверившим разве что наличие брильянтов в известном месте. Апрель называется!.. Алексея уже поколачивала дрожь, и пожалуй, что не от холода.
Мысль о том, что Димка может быть причастен к разборке двух группировок, Алексей не просто отвергал – он отвергал ее с внутренним воплем. Однако, пытаясь понять, насколько велика грозящая сыну опасность, Колодников попробовал сдуру взглянуть на события глазами упомянутого опером следователя, и к добру это, естественно, не привело. Вскоре он осознал, что странное поведение Димки, и раньше тревожившее его своей непонятностью, становится тут же вполне объяснимым, стоит только допустить, что Колодников-младший и впрямь во всем этом замешан.
Известие о постигшем Костика несчастье он воспринял, помнится, как-то слишком уж равнодушно, словно знал обо всем наперед. А вот визит Алексея к судмедэксперту поразил Димку куда сильнее… Даже сковородку отставил… Далее! Получив в отместку по морде, запретил упоминать об этом в милиции, отказался идти в поликлинику… Потом настоятельный совет – забрать заявление! И самое главное: расправа со Скуржавым… Скуржавый не мог не сопротивляться!.. Такие продают жизнь дорого… И Димка
