заголовок. По спине пробежал холодок, повеяло речью Сталина и вообще началом Великой Отечественной. – Уже секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают…' – Алексей осекся и поглядел на Димку.
Димка, склонив лоб, угрюмо читал про себя. На скулах его шевелились желваки.
– Эх!.. – поразился он вдруг. – Гляди-ка: и Полтину со Скуржавым вставили…
– Где? – Колодников судорожно протирал линзы.
В глазах запрыгали строчки. «…шестого августа прошлого года Аркадий Злотников сунул под поезд своего подельника Пороха… а утром тридцать первого марта его самого нашли с отрезанной поездом головой… вдали от вокзала… Сказано: все, взявшие меч…»
Стилистически страшная эта листовка представляла из себя некий гебрид проповеди и уголовной хроники. Один раз в ней даже мелькнуло слово «разборка». Чувствовалось, что кто-то из составителей ее, в отличие от того же оперуполномоченного Геннадия Степановича, владеет информацией целиком.
– Ваша агитка?.. – охрипнув, спросил Алексей.
Димка был по-прежнему мрачен.
– Нет, – нехотя бросил он наконец. – Конкуренты…
До кирпичного особнячка Колодников в этот день добирался с неслыханным комфортом. Сразу же за аркой Димку поджидал транспорт – длинная с привскинутым широким задом иномарка, и Алексея подбросили до работы со свистом. Город выглядел, как ни странно, приветливым и спокойным – разве что милиции поприбавилось на улицах. Паника, надо полагать, затронула пока только дом номер двадцать один по проспекту Крупской, да и то далеко не всех его обитателей…
Впрочем, Алексей, как вскоре выяснилось, спешил напрасно. Окрестности двухэтажного теремка были пустынны, а тяжелые двери парадного подъезда – опечатаны. Кажется, опоздал – и навсегда… Кроме бумажной полоски с двумя круглыми бледно-фиолетовыми, напоминающими полумесяц оттисками и чьей-то беглой подписью, на дверях еще была косо прилеплена все та же зловещая листовка, что и в арке: «Братья и сестры…»
Алексей огляделся растерянно и решил попытать счастья с черного хода. Фонд арендовал лишь половину особнячка, стало быть, вторую половину могли и не опечатать. Он приблизился к железным воротам со щитом и мечом на каждой створке, погремел щеколдой.
Калитку приоткрыл уже знакомый Колодникову красномордый седобровый страж, только вот угрюмства и свирепости в нем на этот раз не чувствовалось. Похоже, он даже обрадовался появлению Алексея: через порог разговаривать не стал, пригласил к себе в будку.
– Накрылся ваш фонд!.. – благодушно сообщил он, сияя. Словно с именинами поздравлял. – Утром опечатали…
Алексей стоял неподвижно, и лицо у него, надо полагать, было скорбное и глубокомысленное. Колодников пытался понять, как отнестись к этой черной вести. Работы он, конечно, лишился… Да, но с другой стороны, за прогул могли уволить по статье, а теперь и увольнять некому… Иными словами, порочащих записей в трудовой книжке не предвидится…
Глядя на него, седобровый даже крякнул. Задумчивость Алексея он принял за глубокое, искреннее горе.
– Зарплату-то, небось, так и не выплатили?.. – посочувствовал он. – Ж-жулики!..
– Да зарплата – что зарплата?.. – помявшись, отвечал ему бывший специалист по компьютерному дизайну. – Тут бы теперь трудовую обратно взять…
– Отдадут… – утешил седобровый. – Не они, правда, – следователь потом отдаст… Но отдадут. Без трудовой-то ведь никуда и не устроишься… А у тебя, верно, уже и место новое присмотрено?..
– Да где там!.. – Колодников расстроенно махнул рукой. – Я ж не думал, что так быстро…
Тут седобровый и вовсе исполнился сострадания.
– Да-а… Сейчас работу найти… А тебе сколько лет? – озабоченно спросил он вдруг.
– Сорок пять… – уныло ответил Алексей.
– У-у… – Седобровый сокрушенно помотал головой. – Я думал, ты помоложе… Будь тебе лет тридцать – пошел бы в охрану или там в милицию… А сорок пять… Нет, не возьмут. Староват…
Эти его слова, конечно, сильно покоробили Колодникова, но поскольку сказаны они были от чистого сердца, то обижаться на седобрового Алексей не стал и лишь вздохнул виновато: да, вот так, дескать, и рад бы, но возраст, возраст…
– А можно я от вас позвоню? – спросил он, углядев на столе допотопный черный телефон.
Хозяин сторожки решил быть великодушным до конца и молча пододвинул аппарат к Алексею. Колодников на память набрал номер. А память у него, следует заметить, была скверная. И в особенности на телефонные номера.
– Слушаю вас… – негромко и как-то даже отрешенно прозвучал в трубке незнакомый женский голос.
– Э-э… Я, видимо, ошибся… – замялся Алексей.
– Ошибок не бывает… – многозначительно и таинственно произнесла незнакомка.
Может, ее временно какая-нибудь подруга на телефоне подменила? Вроде Ксюшкин голос тоже ни с каким другим не спутаешь…
– Вы чувствуете, что вам угрожает опасность? – ощутив, должно быть, его колебания, пришла на помощь странная собеседница.
– Я, собственно, хотел позвонить в фирму «Эдем»…
