В двенадцать часов пришел к АА. АА уже встала, комната убрана. В маленькой комнате — Инна Эразмовна. АА ждет Маню, чтобы послать ее за покупками, — надо купить провизии на три пасхальных дня; сегодня последний день торговли. Маня бессовестно не идет. АА простужена — вчера выходила в туфельках без калош, а подошвы — как бумага, и она, промочив ноги, простудилась. Редко, очень редко, значит, но все же простужается.
Застал АА сидящей в кресле перед столом, на котором раскрыты: Пушкин (однотомный, Павленкова, которого я дал АА) и два тома Шенье (один толстый и большой — издания 1862 года; другой, позднейший, — маленькая книжка в красном переплете, но очень полная).
Толстый Шенье напечатан по изданию 1819 г., а все стихи, которых не было в издании 1819 года, всегда отмечены. Таким образом, АА имеет возможность знать все, что было в издании 1819 г., т. е. в том, которое читал Пушкин...
Когда я пришел, АА закрыла книги и стала со мной разговаривать. Я предложил — и очень настаивал на своем предложении — поехать (я приехал на велосипеде) купить ей все необходимое, не дожидаясь Мани. АА никак не соглашалась и хотела идти сама. Наконец уговорились дожидаться Мани до часу. Этим временем АА прочла мне стихотворение Есенина — ненапечатанное, а я ей прочел отрывки из вчерашней 'Красной газеты'.
Стук в дверь: принесли письмо. АА распечатала, стала читать и дала мне прочесть, чтоб я угадал, от кого. Письмо от Гизетти. Начинает он его так словами о том, что посещение АА оставило в нем 'светлое, светлое' впечатление, что он очень хотел бы побывать у нее еще... А дальше и объяснение этого 'светлого, светлого': он пишет, что 17 мая он будет читать доклад об И. Анненском, и ему очень важно д о (подчеркнуто) доклада побывать у АА, чтобы поговорить с ней и разведать у нее как можно больше об Анненском. (Сколько человек пользуется знаниями, исследованиями, мыслями, соображениями АА!)
Впрочем, добавляет Гизетти, ему в самом деле хочется повидать АА и помимо Анненского!
Без четверти час пришла Маня. АА заметила ей, что она напрасно не предупредила, что придет поздно. Маня разъярилась и заявила, что она очень устала, переутомилась и что не могла прийти раньше. АА не ответила ни слова.
Это первое замечание АА прислуге, которое я слышал за все время, было сделано тихим, 'безропотным' голосом, а Маня ярится; бессовестная до последней степени!
Маня пошла за керосином и хлебом для Тапа (по три фунта в день; на три дня — девять фунтов), а я поехал за прочими продуктами.
Пришел в три часа. Застал АА опять за Шенье и Пушкиным. За время моего отсутствия АА успела сделать еще одно открытие, о котором сказала: 'Я хочу вас кое-что показать'.
Прочла мне стихотворение 'Арион', а потом — соответствующее ему 'Dryas' Шенье.
DRYAS
I
— и т. д. — о семье, чем Пушкин не воспользовался, потому что ему не нужно было, — до слов: '...longtemps il les salue...'.
II
...
...
Дальше — опять о семье, несущественной для Пушкина.
АРИОН
Введение личности поэта: 'А я — беспечной веры полн...' — у Шенье нет; Пушкин вводит его в своем стихотворении.
— и окончание соответствует окончанию у Шенье.
Но странно: в издании 1819 г. стихотворения 'Dryas' нет. Откуда его мог знать Пушкин? И АА предполагает, что у Пушкина и у Шенье в данном случае есть один общий источник, которого АА не знает. АА просит меня добыть как можно больше примечаний к 'Ариону', надеясь найти в них какое-нибудь указание на источник.
АА стала говорить мне о том, что, по ее мнению, классицизм (стремление к античности) делится у