Запоздалый слух! Тема для хорошего юмористического рассказа.
Вечером пришел в Шереметевский дом. АА занималась с Пуниным французским языком, вернее, только старалась заниматься, потому что Пунин сорвался и побежал к брату Льву играть в шахматы. (Он увлекается шахматами и тратит на это бесполезное занятие очень много времени.) Я остался у АА, долго сидел у нее. Говорили на разные темы. АА сидела на диване в кабинете. Чувствует себя плохо (с утра было еще хуже — к вечеру все же лучше). Около часу ночи Пунин с А. Е. вернулся. Пили вместе чай.
Конец октября — начало ноября
В Шереметевском доме острое безденежье. А АА не получила до сих пор обеспечения Цекубу и боится, что ее лишили его.
4.11.1927
Звонила мне в 11 1/2 часов утра, просила прийти. Придя в Шереметевский дом, застал разгром — работал полотер. Пунины ушли. АА была одна, сказала, что хочет выйти гулять, но ждет Крылову. Крылова пришла, сидела недолго. Я с АА пошел гулять. Сегодня сильный туман, город мрачен, снежен. Решили взглянуть на декорирование города — на санках доехали до Николаевского вокзала, где памятник Александру III застроили деревянными сооружениями. Оттуда поехали трамваем к Троицкому мосту, в трамвае читала 'Красную вечернюю газету'. На Неве два миноносца. Идет легкий лед. Пилоны у Троицкого моста закрыты красными щитами.
Заходили в Мраморный дворец, но Шилейко не застали и поехали трамваем домой. В Шереметевский дом скоро вернулись Пунины.
Обедали, а я пошел в Дом печати.
У АА была Крылова — старая дама, ехавшая с АА в одном вагоне из Кисловодска. Живет она в Москве, была у АА очень недолго. (Дама литературы не знает, стихов АА никогда не читала и была весьма удивлена, когда ее дочь, служащая в Академии художественных наук в Москве, сказала ей, кто такая АА, и дала прочесть ее книги.)
Лепет Крыловой был очень мил и забавен.
5.11.1927
Пили чай в столовой — АА, я, Пунины и некая дама — доктор, специалистка по каким-то заболеваниям. Эта дама бывает в последнее время в Шереметевском доме у А. Е. Пуниной довольно часто: я встречал ее раз восемь — двенадцать. Пунин и АА говорили о византийской живописи. Неожиданно дама, по какому-то поводу обратившись к АА, уверенно спросила ее: 'Ведь вы — художница?'.
Здесь любопытен не самый факт, а то, как А. Е. Пунина соблюдает для всех окружающих incognito АА.
У АА в Шереметевском доме были Крыловы — муж и жена — ехавшие с нею в одном вагоне из Кисловодска. Их довольно продолжительный визит носил буржуазный характер.
6.11.1927
С. В. Штейн — лет на семь старше АА.
Андрей Андреевич Горенко в Царском Селе сдавал экзамены экстерном, а в Евпатории поступил в гимназию, которую и кончил в 1906 году.
После выхода 'Вечера' С. В. Штейн просил разрешения привести к АА своего знакомого Зданевича и после этого был с ним у АА.
АА говорит, что визит Зданевича был чуть ли не первым случаем, когда человек захотел увидеть ее и познакомиться с ней, прочитав ее стихи.
1905, конец года. Николай Гумилев прислал Андрею Андреевичу Горенко в Евпаторию 'Путь конквистадоров'.
Анна Андреевна Горенко читала 'Путь конквистадоров' по этому экземпляру.
Брат АА — Андрей Горенко — ездил из Евпатории в Петербург и Царское Село. После смерти сестры (умерла 15 июля 1906) вернулся в Евпаторию. В Царском Селе виделся с Н. С. Гумилевым и по возвращении в Евпаторию рассказывал АА о нем и о том, что Николай Степанович уезжает в Париж.
Десятые годы — годы перед войной. Андрей Андреевич Горенко был очень болезненным. Очень много ездил — был в Греции и в других местах за границей.
Сестра С. В. Штейна — замужем за В. Кривичем.
С. В. Штейн таит старинную обиду на АА. Обида заключается в следующем. После выхода 'Вечера' С. В. Штейн просил у АА разрешения привести к ней своего знакомого Зданевича (АА объясняет: Зданевич был не то 'всек', не то 'ничевок''), и после этого был с ним у АА. АА говорит, что не помнит, в чем заключался их визит. Но после него — через год или через два — Зданевич пришел к ней вторично, один (кажется, на 'Тучку' — ПЛ). Разговор зашел о второстепенных поэтах. АА совершенно случайно, забыв о дружбе Зданевича со Штейном, перечисляя второстепенных поэтов, назвала и С. Штейна. Зданевич ушел. Немного дней спустя АА в Царское Село позвонил по телефону С. Штейн (живший в Павловске). АА была нездорова и не хотела подходить к телефону. Штейн настаивал. АА подошла к телефону. С. Штейн устроил ей по телефону скандал: 'С каких это пор я стал для вас второстепенным поэтом!..'. Говорил очень невежливо. АА ответила, что она нездорова и здесь около телефона холодно, и повесила трубку. Через несколько месяцев Штейн опять звонил в Царское Село и просил АА и Н. Гумилева прийти к нему. В весенний солнечный день АА с Николаем Степановичем пошли пешком в Павловск и были у С. Штейна. (Обычно АА и Николай Степанович не поддерживали с ним отношений, но в данном случае была у него, считая себя виноватой в том, что обидела его.) Этим визитом, казалось бы, случай был исчерпан. И однако, С. Штейн доныне помнит об этой обиде.
Библиография.
Об Ахматовой и Гумилеве в статье Ин. Оксенова 'Красная вечерняя газета', воскресенье 6 ноября 1927.
1904-1905. Н. Гумилев познакомил Андрея Андреевича и Анну Андреевну Горенко с Дм. Коковцевым, и тот стал бывать в них.
Познакомилась с Н. С. Гумилевым 24 декабря 1903 г. в Царском Селе.
Отец АА устроил С. В. Штейна секретарем в правление Дунайского пароходства.
Был в Шереметевском доме — сидел часов пять (вечером). Одна. Говорили о биографии Н. Гумилева. Рассказывала об его отношениях с Андреем Андреевичем Горенко, попутно кое-что о себе. После прогулки позавчерашней чувствует себя хуже, никуда не выходит ни вчера, ни сегодня. Читает Теккерея, говорит, что книга смертельно скучная (читает для упражнения в английском языке). Ушел от АА во втором часу ночи, на лестнице встретил возвращавшихся домой Пуниных.
Инна Андреевна Горенко была на пять лет старше АА.
1905. 1 августа. Уехала из Царского Села в Евпаторию.
1905. 15 июля. Умерла около Царского Села, в местечке... (что-то вроде 'Липицы', 'Лисицы'?) сестра АА...
Отец АА был в правлении Дунайского пароходства.
1902 или 1903 г. И. Анненский читал в университете доклад о К. Бальмонте. Доклад этот был крайне неудачен. Старые университетские профессора тогда еще не прияли модерниста К. Бальмонта. Анненский был разруган ими до последнего предела. Тем более, что доклад Анненского мог быть уязвим и по своим формальным качествам.
АА помнит, как к ним в Царское Село пришел с этого доклада крайне возбужденный С. В. Штейн и рассказывал о неудаче И. Анненского.
Рассказывая мне этот случай, АА добавила, что это — одно из самых ранних ее 'литературных впечатлений'.
Потом сказала, что читая в 'Фамире Кифаред' то место, где Анненский говорит: 'И сладость неудачи...', — она всегда почему-то вспоминает этот случай с его докладом в университете.
Меня всегда удивляет способность АА, рассказывая о чем-либо, давать рассказ в уже отшлифованном виде. Всякий рассказ АА — готовое, обдуманное и продуманное литературное произведение, и потому так трудно его передавать, не искажая. АА предпочитает молчать в тех случаях, когда чувствует, что ее рассказ не может быть дан в окончательном, отшлифованном виде.
По этой же причине речь АА при рассказывании о чем-либо всегда сопровождается паузами.
Говорит, что со времени революции у нее сильно переменилось отношение к 'крови' и 'смерти'...
