«Московитское и Персидское Путешествіе» Олеарія справедливо считается однимъ изъ важн?йшихъ источниковъ для исторіи Московіи XVII в. Во всей Европ?, среди современниковъ Олеарія, трудъ его пользовался большой славой и авторитетомъ и неоднократно былъ переиздаваемъ и переводимъ на иностранные языки. Каталогъ «Rossica» С.-Петербургской Публичной Библіотеки перечисляетъ восемнадцать изданій Олеарія, им?ющихся въ библіотек?. Изъ нихъ — шесть на н?мецкомъ язык?, а остальныя на голландскомъ, на французскомъ, на итальянскомъ и на англійскомъ. Къ нимъ сл?дуетъ присоединить два русскихъ перевода: Барсова и Ловягина. Если вспомнить, что «Московитское и Персидское Путешествіе» (въ изданіи 1656 года) представляетъ собою томъ іn fоlіо, бол?е ч?мъ въ тысячу страницъ, съ множествомъ гравюръ и географическихъ картъ, то фактъ столь частаго переизданія такого значительнаго труда свид?тельствуетъ уже самъ по себ? о томъ интерес?, который онъ возбуждалъ во всей Европ?. Путешествіе Адама Олеарія было однимъ изъ основныхъ сочиненій, входившихъ въ составъ вс?хъ большихъ библіотекъ ХVII-ХVIII в?ка[4].
Гравюры изданій 1647 г. (перваго) и 1656 г. (наибол?е полнаго и тщательно изданнаго) изготовлялись подъ непосредственнымъ наблюденіемъ автора. Для французскаго изданія 1719 года доски были съ большой тщательностью перегравированы по н?мецкимъ изданіямъ.
Вотъ какъ самъ Олеарій разсказываетъ, въ предисловіи къ своему Путешествію, съ какой тщательностью изготовлены были имъ рисунки и гравюры, сопровождающіе его разсказъ:
«Что касается до вытравленныхъ на м?ди рисунковъ этого изданія, то не сл?дуетъ думать, что они, какъ это порою д?лается, взяты изъ другихъ книгъ или рисунковъ на м?ди. Напротивъ, я самъ нарисовалъ собственноручно большинство этихъ рисунковъ (н?которые же изъ нихъ — нашъ бывшій посольскій врачъ Г. Граманъ, мой в?рный товарищъ) съ натуры. Потомъ они были приведены въ законченный видъ при помощи изв?стнаго художника Августа Іона, много л?тъ тому назадъ учившаго меня въ Лейпциг? рисованію; при этомъ прим?нялись тогда образцы національныхъ костюмовъ, вывезенные мною оттуда. Чтобы, однако, при работ? граверной иглой не потеряно было отчасти сходство, я въ теченіе долгаго времени держалъ трехъ граверовъ, не безъ большихъ расходовъ, у себя дома; они должны были работать по моимъ указаніямъ».
Сопровождающія нашъ текстъ гравюры выбраны нами среди лучшихъ рисунковъ н?мецкихъ изданій, вышедшихъ при жизни автора, и французскаго изданія 1719 года.
Торжественная аудіенція данная царемъ Михаиломъ Феодоровичемъ Голштинскому посольству
осольство Голштинскаго князя, въ составъ коего входилъ Олеарій, и во глав? котораго стояли Крузіусъ и Брюггеманъ, вы?хало изъ Готторпа, резиденціи князя Фридерика, 22 октября 1633 г. и прибыло 14 августа сл?дующаго года въ Москву, гд? пом?щено было въ двухъ деревянныхъ обывательскихъ домахъ.
«При въ?зд?» — разсказываетъ Олеарій — «мы вид?ли на вс?хъ улицахъ и на домахъ безчисленное множество народа, стоявшаго, чтобы смотр?ть на нашъ въ?здъ. Однако, улицы были весьма опустошены сильнымъ пожаромъ, бывшимъ передъ самымъ нашимъ прі?здомъ и испепелившимъ бол?е пяти тысячъ домовъ. Люди должны были тамъ и сямъ жить въ палаткахъ, да и мы не были пом?щены въ посольскомъ двор?, который также сгор?лъ, а въ двухъ деревянныхъ обывательскихъ домахъ».
На пятый день посл? въ?зда въ Москву послы приняты были въ торжественной аудіенціи царемъ Михаиломъ Феодоровичемъ. Церемонія этого пріема, представленная на воспроизводимой нами гравюр?, описана Олеаріемъ въ сл?дующихъ словахъ:
«Передъ аудіенцъ-заломъ мы должны были пройти черезъ сводчатое пом?щеніе, въ которомъ вкругъ ст?ны сид?ли и стояли старые и осанистые мужчины съ длинными с?дыми бородами, въ золотыхъ одеждахъ и высокихъ собольихъ шапкахъ. Это, говорятъ, «гости» Его Царскаго Величества или именит?йшіе купцы; одежда на нихъ принадлежитъ Его Царскаго Величества сокровищницамъ и выдается только при обстоятельствахъ, подобныхъ настоящему, а зат?мъ сдается обратно.
Когда послы пришли предъ двери этой передней, изъ аудіенцъ-зала вышли два командированные Его Царскимъ Величествомъ боярина въ золотыхъ, вышитыхъ жемчугомъ кафтанахъ, приняли пословъ и сказали, что Его Царское Величество пожаловалъ ихъ, допустивъ явиться передъ нимъ какъ ихъ самихъ, такъ и ихъ гофъ-юнкеровъ. Подарки были оставлены въ этомъ пом?щеніи, а пословъ, за которыми прошли ихъ офицеры, гофъ-юнкеры и пажи, провели внутрь къ Его Царскому Величеству[5]. Когда они вошли въ дверь, знатн?йшій переводчикъ царя Гансъ Гельмесъ выступилъ впередъ, пожелалъ великому государю, царю и великому князю счастья, продолжительной жизни и объявилъ о прибытіи голштинскихъ пословъ.
Аудіенцъ-залъ представлялъ собою четырехугольное каменное сводчатое пом?щеніе, покрытое снизу и по сторонамъ красивыми коврами и сверху украшенное рисунками изъ Библейской исторіи, изображенными золотомъ и разными красками. Тронъ великаго князя сзади у ст?ны поднимался отъ земли на три ступени, былъ окруженъ тремя серебряными позолоченными колонками толщиной въ три дюйма; на нихъ покоился балдахинъ въ вид? башенки, поднимавшейся на три локтя въ вышину. Съ каждой стороны балдахина стояло по серебряному орлу съ распростертыми крыльями. На вышеозначенномъ престол? сид?лъ Его Царское Величество въ кафтан?, осыпанномъ всевозможн?йшими драгоц?нными камнями и вышитомъ крупнымъ жемчугомъ. Корона, которая была на немъ поверхъ черной собольей шапки, была покрыта крупными алмазами, также какъ и золотой скипетръ, который онъ, в?роятно въ виду его тяжести, по временамъ перекидывалъ изъ руки въ руку. Передъ трономъ Его Царскаго Величества стояло четыре молодыхъ и кр?пкихъ князя, по двое съ каждой стороны, въ б?лыхъ дамастовыхъ кафтанахъ, въ шапкахъ изъ рысьяго м?ха и б?лыхъ сапогахъ; на груди у нихъ крестообразно вис?ли золотыя ц?пи. Каждый держалъ на плеч? серебряный топорикъ, какъ бы приготовившись ударить имъ. У ст?нъ, кругомъ, сл?ва и напротивъ царя, сид?ли знатн?йшіе бояре, князья и государственные сов?тники, челов?къ съ 50, вс? въ очень роскошныхъ одеждахъ и высокихъ черныхъ лисьихъ шапкахъ, которыя они, по своему обычаю, постоянно держали на головахъ. Въ пяти шагахъ отъ трона вправо стоялъ государственный канцлеръ. Рядомъ съ престоломъ великаго князя направо стояла золотая держава, величиной съ шаръ для игры въ кегли, на серебряной, р?зной пирамид?, которая была высотою въ два локтя. Рядомъ съ державою стояла золотая чашка для умыванія и рукомойникъ съ полотенцемъ, чтобы Его Царское Величество, какъ только приложатся къ его рук?, могъ умыться[6].
Посл? того какъ послы съ должною почтительностью вошли, они сейчасъ же были поставлены противъ Его Царскаго Величества, въ десяти отъ него шагахъ. Его Царское Величество сд?лалъ знакъ государственному канцлеру и вел?лъ сказать посламъ, что онъ жалуетъ ихъ — позволяетъ поц?ловать ему руку. Когда они, одинъ за другимъ, стали подходить, его величество взялъ скипетръ въ л?вую руку и предлагалъ каждому, съ любезной улыбкой, правую свою руку: ее ц?ловали, не трогая ея, однако, руками». Посл? р?чи посла Крузіуса и отв?та канцлера царь, слегка приподнявшись, спросилъ о здоровьи князя Фридерика, посл? чего внесли подарки, и аудіенція закончилась.
