заразительно смеясь, манят меня к себе. Но я не там, меня нет там. И тем не менее я вижу.
«Это не моё. Ничего подобного я не помню!»
Бежим. Ветер и дождь. Звери сзади, их целая стая. Я слышу вой, но ноги скользят. Девушка поддерживает меня и шепчет: «Скорей, любимая, скорей!..» Глина, месиво. Ноги вязнут, я кричу, она впереди и не может дотянуться. Я оглядываюсь — волчьи пасти. Вот они, вот. Меня сбивают с ног и зубы вгрызаются в горло.
«Потерянность и покой. Мне отдохнуть бы, забыться».
— Ваша мать кормила вас грудью?
— Не помню.
— В каком возрасте она вас родила?
— В двадцать один… кажется.
— Она мастурбировала вам?
— Мастурбировала?!
— Да, некоторые матери мастурбируют своим сыновьям. Так советуют делать многие сексологи. Для снятия у ребёнка напряжения.
— Нет.
— Нет или вы не помните?
— В моей памяти нет таких воспоминаний.
— Вы видите ползущую по дереву змею. Ваши действия.
— Змею?.. — голова была тяжёлой и не желала мне подчиняться. Не удалось даже приподнять её. — Какую змею?
— Ядовитую змею. Она шипит и высовывает язык. Что вы будете делать?
— Не знаю… Понятия не имею.
— Вы должны ответить.
— Я отрываю ей голову.
Голос доктора был глухим и отдалённым. Я едва слышал его.
— Два ребёнка. Мальчик и девочка. Девочка отнимает у мальчика игрушечный пароход. Кто из них ваш ребёнок?
— Отнимает девочка?.. Забавно. У меня нет детей.
— Один из них — ваш ребёнок.
— Мой ребёнок — внутри! Он внутри меня!
— Он один из них.
— Он ещё не родился!
— Вы держите в руке мужской член. Вы хотели бы его погладить?
— Мужской член? Да, конечно!
— Вы гладите его. Что ещё?
— Я плачу.
— Вы плачете?
— Я плачу неистово. Я ласкаю его и плачу.
— Хорошо. Вы бреете волосы.
— Волосы? На спине?
— Разве я сказал на спине? Вы бреете их на спине? Это спина?
— Спина? О, чёрт, неужели он вернулся!
— Кто он?
— Мой мужчина. Мой бывший мужчина.
— Сколько лет вы встречались?
— Три года. Три ужасных года. Знали бы вы, как он неприятен мне!
— Вы венчались в церкви?
— Мне трудно вспомнить. Церковь…
— Вспомните церковь. Нечто очень важное связано с церковью.
— Церковь…
Я в белой фате, я венчаюсь. Над моей головой держат венец, я смеюсь и жду мужа. Подъезжает машина, он выходит из неё — в чёрном костюме, с розой на лацкане. С огромным букетом роз.
«А ещё он уложил лаком волосы. Первый раз в жизни. Они были такие гладкие, твёрдые и совершенно не колыхались на ветру».
Два бокала, в обоих — вино. Руки смыкаются, слышен звон хрусталя. По течению и в кратности — завлекаемы, видимы. Солнце? Да, почти что. Плотность разрывается и сквозь густые покровы пробивается первый луч. Ласка, нега, расслабленность. Меня трогают руки, скользят по груди, по животу, потом спускаются ниже… Ориентир вдали, курс прочерчен, колонны движутся. Влагой, влагой, влагой — идём и движения яростны. Прочерки, воздействия. Что-то не так? Всё так, дорогая, всё так. За приходом искры и разносятся сонмами во всю безбрежность. Сеют, жнут. Люди со сжатыми кулаками, за ними правда и ответственность. Порой в забытьи, порой отчаянием. Рухни, сойди! Отведут в конечность начертанного, объяснят позывные. Ответишь двумя длинными и коротким. Жертвенные, и топтать, топтать. Отчётлив, разумен, скор. Приходит тишина, девушки молчат и жалостливо смотрят вдаль. Вечер. Ты возьмёшь меня с собой? Ну, конечно. Конечно. И сквозь покровы, сквозь тьму — будет нестись и звать. Где же ты? Где?
— В каком возрасте вы в первый раз поцеловались с мальчиком? — доктор внимательно смотрел на меня и делал какие-то записи в блокнот.
— В семь лет, — ответила я. — Это был соседский мальчик, я плохо помню его.
— Это были только поцелуи или что-то большее?
— Только поцелуи. Я бы просто не позволила тогда что-то большее. У меня были очень строгие родители, они постоянно напоминали мне о правилах хорошего поведения.
— А с девочкой?
— С девочкой позже. Лет в двенадцать.
— Какой поцелуй понравился вам больше?
— Конечно с девочкой. Девочки нежнее.
— Ваш бывший муж часто оказывался не способен выполнить супружеский долг?
— Да, частенько. И всегда он винил в этом меня.
— Каковы были его доводы?
— «Ты холодная, равнодушная. Ты не возбуждаешь меня». Наверное, он был прав.
— Он не мог быть прав. Та девушка, с которой вы сейчас встречаетесь — она дорога вам?
— Трудно сказать. Она милая, но вряд ли я люблю её по-настоящему. К тому же мне ужасно хочется построить наконец-то нормальные гетеросексуальные отношения. Тяга к мужчинам ещё не угасла во мне.
Генрих Альбертович посмотрел на часы.
— Ну что же, Валентина Тимофеевна, — сказал он. — На сегодня закончим.
Я поднялась с кушетки, поправила юбку и причёску.
— Какие ваши заключения? — спросила у психиатра.
— Заключения позитивные. Случай ваш интересный, но вполне поддаётся лечению. Половая дезориентация — это весьма распространённое явление. Думаю, что смогу помочь вам. Цикл из десяти сеансов должен снять все противоречия в вашей психике. Вы согласны на лечение?
— Да, конечно. Я доверяю вам.
— В таком случае жду вас в пятницу в это же время.
Я взяла свою сумочку и направилась к двери.
— До свидания, Генрих Альбертович, — сказала на прощание доктору.
— До свидания, — отозвался он. — Всего хорошего.
В коридоре я встретила секретаря. Она тоже собиралась уходить.
— Закончили? — улыбнулась она мне. — Значит, можно сходить на обед.
— Вы ходите в ресторан? — спросила я.
