— Чтобы установить истину.
— Чтобы перевернуть все с ног на голову.
Капитан хлопнул ладонью по столу.
— Стоп, граждане! Прекращаем базар.
Он повернулся к Соселии:
— По-моему, предложение дельное, а?
Тот вяло пожал плечами.
— Давай попробуем, терять нечего.
— Конечно, надо попробовать, — поддакнул Стулов. — Терять нечего.
— Решено, — сказал капитан, — Давайте-ка координаты вашего профессора.
Допрос был окончен. Лидочка вдруг почувствовала страшную усталость, словно целый день работала в поле. Она сидела, бессильно опустив руки, и смотрела на суету в кабинете. Двойники подписывали какие- то бумаги, Стулов, склонившись рядом с капитаном, торопливо листал записную книжку, что-то недовольно говорил Владимир Сергеевич… «Слава богу, хоть так, — думала она. — Хоть какая-то надежда».
— Ну что сидишь, пойдем, — улыбнувшись, сказал Володя и взял ее за руку. — Устала?
— Устала, — сказала Лидочка, поднимаясь.
Глава 10
Прошло два тревожных дня…
С разрешения милиции Лидочка и Володя продолжали жить в квартире Лидочкиной подруги, но на положении, похожем на домашний арест. У Володи взяли подписку о невыезде и предложили по возможности находиться дома. В случае, если ему понадобится куда-нибудь отлучиться, он обязан был сообщать по телефону, куда уходит. Хотели взять подписку и с Владимира Сергеевича, но тот заартачился и отказался ставить свою подпись на бланке. Его активно поддержал Стулов и даже стал спорить с капитаном и следователем, доказывая что они нарушают закон, ограничивая свободу человеку, у которого все документы в порядке. С московским Колесниковым другое дела — у него дубликаты, следовательно, он формально подозреваемое лицо. И убедил! Милиционеры хотя и с неохотой, но согласились с его доводами. Владимира Сергеевича освободили, взяв с него слово не уезжать из города по крайней мере до начала консилиума. Владимир Сергеевич благосклонно обещал…
Да, это были тревожные дни для обоих. Предложение Стулова организовать консилиум не сулило Володе ничего хорошего. Этот расчетливый и коварный человек, каким он в полной мере раскрылся в милиции, знал, что делал. Володя сразу раскусил его замысел. Прекрасно понимая, что Володя и на консилиуме не расскажет, как был создан гомункулус, он рассчитывал на принципиальность ученых, привыкших верить только фактам. Вряд ли они сумеют точно установить, кто из двойников — гомункулус, путем простого опроса, а на большее рассчитывать не приходилось. Володю тогда задержат в Григорьевске, а Стулов тем временем уговорит Владимира Сергеевича съездить в Москву и забрать из редакции компрометирующие «Нитрон» документы — не зря же он так распинался насчет подписки. И поедет, точно, поедет, раз вошел в роль настоящего Колесникова! Зная мужа, Лидочка в этом не сомневалась. Тогда Володино дело, вся его многолетняя борьба за озеро Лебяжье пойдут прахом, потому что появиться в редакции второй раз будет уже невозможно. Не станет же он говорить, что к ним приходил гомункулус. А уж Владимир Сергеевич непременно предъявит документы, чтобы в редакции убедились, что пришел именно автор, а не просто похожий на него человек.
Лидочка надеялась на помощь Гончарова, которую тот сам предложил во время их последней встречи. Но Володя еще в милиции отказался впутывать друга в это дело и потом, как Лидочка его ни упрашивала, не соглашался звонить ему.
Перспектива, таким образом, вырисовывалась не блестящая, и оставалось надеяться, что Володя все-таки сумеет каким-то образом доказать ученым, кто из двойников настоящий, а кто искусственный. Сам Володя держался уверенно, пожалуй даже слишком. Он язвил над Стуловым, подшучивал над двойником и собой, вспоминая сцены в милиции, но Лидочка чувствовала, что это лишь поза, что он не меньше ее тревожится за исход консилиума.
Они почти безвылазно просидели эти два дня в квартире. Володя готовился к выступлению на консилиуме, делая записи на листах бумаги, а Лидочка готовила еду и прибирала в комнате. Хотела как-то позвонить мужу поговорить насчет книг — и даже набрала номер, но положила трубку. Что-то внутри толкнуло — не стоит.
Так прошло два дня, а на третий день к вечеру начались неожиданности. Пришел Соселия сообщить о консилиуме. Сказал, что консилиум решено провести завтра в восемнадцать ноль-ноль. От института будут только профессор Иконников с двумя сотрудниками, от милиции капитан Гринько и он, Соселия. Володя и Лидочка должны находиться дома и ждать — за ними заедут на машине.
Лидочке показалось странным, что следователь явился лично, вместо того чтобы сказать обо всем по телефону. Она подумала, что, наверное, у него есть еще какое-то дело. И не ошиблась.
После того как все было обговорено, Соселия не ушел, а продолжал сидеть, как-то странно поглядывая на Володю. Потом он сказал, чуть усмехнувшись при этом:
— Значит, гомункулуса смастерили, друзья-экспериментаторы?
— Смастерили, — ответил Володя и тоже усмехнулся. — А как вы узнали, если не секрет?
— Узнал…
— Неужто он согласился дать ткани на анализ?
— Зачем анализ? Нашелся более простой способ, — спокойно ответил Соселия. — Что такое аура, вы, конечно, знаете?
— Это невидимое простым глазом биологическое излучение. Ауру имеют все живые существа.
— А что вы сказали бы о человеке, который ее не имеет?
Володя подался вперед, вглядываясь в лицо следователя.
— Фотографировали его?
— Да, пригласили в спецлабораторию.
— И на снимке не оказалось ауры?
— Ни малейших признаков.
— Черт возьми! Ну вы молодец! — воскликнул Володя, засмеявшись. — А нам как-то в голову не стукнуло проверить его на ауру. Благодарю за ценную информацию.
— Можете не благодарить, для себя старался, — каким-то странным тоном сказал Соселия.
Они сидели и смотрели друг на друга, и по выражению лица Володи было видно, что он не понимает, куда гнет следователь.
— Ну и что? — сказал он.
Соселия помолчал секунду—другую и вдруг выложил:
— Жена у меня тяжело больна, вот что. Сложный порок сердца. Операцию делать надо, а шансов на удачный исход мало.
— И вы хотите, чтобы мы изготовили для нее дубликат сердца?
— Да, — сказал Соселия, глядя Володе прямо в глаза.
Володя сразу посерьезнел. Он сложил на груди руки и, опустив голову, задумался. В комнате стало так тихо, что было слышно, как на кухне капает вода из крана. У Лидочки все замерло внутри. Она видела, что Володя застигнут врасплох неожиданной просьбой, и понимала, в каком трудном положении он сейчас оказался. «Хоть бы схитрил, что ли, пообещал…» — подумала она в тревоге.
— Вас, простите, как зовут? Я что-то забыл, — сказал наконец Володя.
— Сергей Иосифович.
Володя покачал головой.
— Задали вы мне задачу, Сергей Иосифович…
— Не хотите идти против своих принципов? — осторожно спросил Соселия.
