глядя с симпатией на погруженного в думы следователя. «Переживает за жену». Она уже поняла, что Соселия не сердится на них за отказ, и теперь очень на него рассчитывала.
…И снова, как в милиции, когда говорил Володя, Лидочка стала потихоньку наблюдать за присутствующими, пытаясь догадаться, кто как относится к сообщению капитана.
Иконников сидел с безучастным видом, попыхивая сигаретой. Курчавый Семен Миронович, чтобы лучше слышать, специально повернулся к капитану, облокотившись о спинку стула. На его лице с самого начала появилась улыбка неопределенного значения, да так и держалась все время, пока читал капитан.
Виктор Иванович, наоборот, сидел серьезный, даже хмурый ж двумя пальцами методически поглаживал свою шкиперскую бородку. Время от времени его рыхлое белое лицо с щербинками передергивала легкая гримаса, как у знатока музыки, услышавшего фальшивую ноту в музыкальном произведении. Было видно, что слушает он с большим вниманием. Лидочка подумала, что человек он, наверное, въедливый, любящий точные формулировки, и, наверное, будет придираться больше всех.
Стулов, кажется, совсем не слушал капитана, только стриг глазами собравшихся и часто шептал на ухо Владимиру Сергеевичу. Все это Лидочке не понравилось. Очень не понравилось…
Капитан захлопнул папку и поднял голову, глядя на ученых. Некоторое время в комнате царило выжидательное молчание. Виктор Иванович все поглаживал свою бородку, а Семен Миронович, поблескивая очками, посматривал на окружающих. Глянул на шефа и, поймав что-то там такое в его глазах, весело заговорил, обращаясь сразу ко всем собравшимся:
— Товарищи, я очень ценю юмор и должен отметить, что все сделано блестяще. Но скажите, пожалуйста, кто из вас режиссер и где находится скрытая камера? Насколько я понял, идет съемка какого-то оригинального фильма. Может быть, это что-то, связанное с нашим Чарси? — он кивнул в сторону макета.
Стулов поднял руку, как школьник, и, не дожидаясь разрешения, встал.
— Товарищи! — заговорил он своим резким сорочьим голосом, обращаясь к сотрудникам профессора. — Насколько я понял, Роман Николаевич решил не посвящать вас в подробности нашей предварительной беседы (он стрельнул глазом в сторону профессора). Никакой мистификации нет. Мы не из кино. Все, что сообщил товарищ милиционер, соответствует действительности. У двойников совершенно одинаковые паспорта и одинаковые отпечатки пальцев. Товарищ капитан, покажите товарищам отпечатки.
Вместо Гринько поднялся Соселия с дипломатом в руках. Он положил чемодан на стол и вынул из него листки с отпечатками и лупу, присовокупив: «Если сомневаетесь в подлинности, можно повторить при вас».
— А вы садитесь, вы не нужны, — довольно резко сказал он Стулову.
Пока ученые разглядывали отпечатки, он обратился к Колесниковым:
— Придется еще раз раздеться.
— Еще так еще, — послушно согласился Володя, а Владимир Сергеевич нахмурился и, ничего не сказав, стал расстегивать пиджак. Через пять минут двойники стояли голые по пояс перед учеными, которые после знакомства с отпечатками сразу посерьезнели.
— Давайте-ка еще по отпечатку с большого пальца и шрама, — сказал Иконников, остро и цепко разглядывая двойников.
Повторные отпечатки окончательно изменили настроение ученых.
— Что бы это могло значить? — задал вопрос Иконников, глядя на сотрудников.
— Исключение, подтверждающее правило.
— В самом деле, один раз в мире отпечатки имеют право повториться.
— А шрам?
— Пластическая операция.
— Эту версию можете отбросить, — вмешался Соселия в разговор ученых. Современная хирургия не в состоянии добиться такой идентичности.
— Пусть тела осмотрят, — сказал со своего места капитан Гринько.
— Да, пусть осмотрят трупы, это кое-что прояснит, — с насмешливой серьезностью прибавил Володя.
Профессор блеснул на него льдинками глаз и поднялся из-за стола. Встали и сотрудники. Все трое внимательно разглядывали неподвижно стоявших двойников.
— Там у них на спинах целая география, — снова сказал капитан Гринько.
…Иконников стоял с серьезным лицом, скрестив на груди руки.
— Надеюсь, можно одеваться? — не теряя достоинства, сказал Владимир Сергеевич.
— Да, пожалуйста.
Профессор постоял еще с полминуты, и, повернувшись на каблуках, пошел к своему столу. Здесь он снова закурил свою сигарету, пыхнул дымком, глядя на сотрудников, севших на свои места.
— Какие будут идеи?
— Близнецы, — с некоторой резкостью сказал Виктор Иванович. — Ничего лучшего предложить не могу.
— А шрамы?
— Мне легче допустить возможность подделки шрама, чем целого человека.
— Логично! — сказал Семен Миронович, блеснув очками.
— Но неплодотворно, так как не приближает к решению проблемы. Вот товарищ следователь выразил сомнение в возможности такой точной имитации (профессор указал трубочкой на Соселию), и я полностью разделяю его мнение.
— Тогда мы заходим в тупик! — пожал плечом Семен Миронович.
В разговор вмешался Володя.
— Никакого тупика нет, — сказал он, натягивая свитер. — Все, что написано в протоколе, — чистая правда. Двойник изготовлен искусственным путем и представляет собой точную молекулярную копию оригинала, то есть меня.
При этих словах Стулов вскочил с места, намереваясь что-то сказать, по Соселия весьма решительно оборвал его:
— Не нарушайте порядка! Что вы все время суетитесь, когда вас не просят?
Лидочка с благодарностью посмотрела на него. Какой молодец и как жалко, что Володя и Дмитрий Александрович не могут помочь его жене!
Иконников постучал мундштуком о край пепельницы и обратился к Володе, глядя на него с пытливым интересом:
— Уточните, пожалуйста, что вы понимаете под выражением «молекулярная копия»?
— Это значит, что все до единой молекулы его тела расположены так же, как у меня, только он синтезирован из искусственных белков.
— Гомункулус, значит?
— Да.
— В таком случае хотелось бы знать, как вам это удалось? — ровным, спокойным голосом спросил Иконников. — В протоколе говорится о какой-то таинственной рукописи и сделанных на ее основе разработках.
— Правильно говорится, — подтвердил Володя. — Только ввести вас в подробности технологии биокопирования я не могу из принципиальных соображений.
Оба сотрудника профессора не отрываясь смотрели на Володю.
— Какие же это соображения, если не секрет? — спросил Виктор Иванович.
— Сугубо этического порядка. В протоколе о них мимоходом сказано. Мой друг и я считаем находку ненужной и вредной для человечества в его нынешнем неуравновешенном состоянии.
— Странная позиция! — с удивлением сказал Семен Миронович, выпячивая нижнюю толстую губу. — Впервые в жизни вижу чудака, который хоронит собственное открытие.
— Если оно действительно есть, — заметил остроносый Виктор Иванович.
Володя ничего не ответил.
