мы оплачиваем чек, или кабинет подает в отставку…
— Я не хочу в отставку! — мрачно сказал военный министр. — Я ничего такого не сделал, чтобы меня в отставку…
— Но весь мир ждет! Мир ждет нашего решения! Если государство не платит долгов, значит, нет государства!..
Министр иностранных дел опустился на стул. Члены кабинета взволнованно переговаривались, перешептывались. Вдруг кто-то постучал в дверь. Директор государственного банка вздрогнул и потянулся открыть.
— Сидите на месте! — прикрикнул министр финансов. — Опять эта шантрапа — журналисты!
Стук стал сильнее.
— Кто там? — спросил директор банка.
— Это я! Ваш премьер!
Директор банка поспешно впустил премьера. Глава правительства мелкими шажками пробежал к своему креслу, сел и пристально осмотрел смолкнувших министров.
— Достукались! Вас на день одних нельзя оставить!
— При чем тут мы? — начал оправдываться министр финансов. — Кто у нас руководит банком?
— «Кто, кто»! — передразнил премьер. — Я понимаю, вы хотите свалить вину на директора банка. Но при чем тут он? В сейфах ни гроша! Что он, из своего кармана должен платить?
— Я придумал! — вдруг поднял руку министр науки и религии. — То есть это ваши слова, господин премьер, меня натолкнули…
— Какие слова?
— Позвольте напомнить, вы сказали: «из своего кармана». А если сложиться? Всем вместе? Поскрести, потрясти?..
— Идиот! — довольно громко сказал кто-то из сидевших на другом конце стола.
— Я попрошу без намеков! — взвизгнул оскорбленный министр.
— Господа, нельзя ли серьезней, — остановил премьер. — Предложение, мне думается, неосуществимо: с министерскими постами обычно расстаются легче, чем с личными доходами…
Поднялся осторожный медлительный министр юстиции. Он неторопливо протер очки, посмотрел их на свет, надел на нос и по очереди оглядел всех членов кабинета. Под его глубокомысленным взглядом все постепенно затихли. Министра юстиции уважали за красавицу жену.
— С юридической точки зрения, — важно начал министр, — «дело Диньдона» представляет собой интересный казус. С одной стороны, земля является частной собственностью и может быть отчуждена ее владельцем любому лицу безвозмездно или за вознаграждение, установленное соглашением сторон. С другой стороны, та же земля, обведенная границами государства, составляет его территорию. Границы нельзя произвольно переносить без соответствующих соглашений. Следовательно, если частная земля продается иностранному государству, то она изымается из нашей территории. Следовательно, границы переносятся. Выходит, с точки зрения границ…
— А с вашей точки зрения? — перебил премьер.
— У меня нет точки зрения, но все же я думаю, что эту сделку юридически можно было бы попробовать опровергнуть…
— Идиот! — снова раздался тот же голос.
— Полностью согласен! — заметил премьер.
— С чем вы согласны? — обиженно спросил министр. — Вы согласны с тем, что я идиот, или с тем, что сделку можно опровергнуть?
— Оставьте, наконец! — Премьер раздраженно заерзал в кресле. — Как мы можем запретить сделку? Мы же поссоримся с такой державой! Вы понимаете, чем это пахнет?
— А если они потребуют уплаты долгов? — испуганно вставил министр финансов. — Вы знаете, сколько мы должны за продовольственную помощь? За помощь в вооружении? За помощь в просвещении? За помощь в строительстве завода кока-колы? За помощь…
Премьер замахал руками, и министр смолк. В Зеркальном зале наступила удрученная тишина. В зеркалах отражались понурые физиономии министров. В окно билась ожесточенно гудевшая муха…
— А если эти самые диньдонцы попадут в автомобильную катастрофу? — вдруг тихо спросил начальник тайной полиции. Худой, с шеей, торчавшей, словно карандаш из воротника мундира, он хитро подмигивал.
— Идиот! — снова прозвучало в Зеркальном зале.
— Ну и что? — невозмутимо огрызнулся начальник полиции, не отрывая преданных глаз от премьера.
— Слишком поздно, — сказал премьер. — Кто поверит катастрофе? К тому же — наследники… А если нам подойти с другого конца?..
Низенький, едва возвышавшийся над столом премьер замолчал, задумчиво подперев пухлую щеку рукой. Никто не смел нарушить ход его мыслей.
— Всем известно, что наш великий союзник не скупится в военных делах, — наконец, размышляя вслух, произнес глава правительства. — Скажите, господин военный министр, что в военном деле сейчас ценится дороже всего?
Военный министр растерянно заморгал глазами. Он явно не понимал вопроса.
— Другими словами, нет ли у нас какой-нибудь военной штуки, секрета какого-нибудь, который мы могли бы продать дороже, чем за двести миллионов долларов?
— Все секреты уже проданы! — без обиняков ответил министр.
— Припомните все-таки, не могли бы мы еще что-нибудь продать? — настаивал премьер.
— Независимость, — мило вставил министр иностранных дел.
— Оставьте неуместные шутки! Я говорю серьезно!
Военный министр соображал довольно медленно. Пока соседи растолковали ему вопрос премьера, пока генерал жевал губами, обдумывая ответ, прошло минут пять. Все молча ждали.
— Вода дороже суши! — наконец веско произнес генерал. — Сейчас повсюду мода на подводные лодки с ракетами «Поларис». Они абсолютно неуязвимы…
— Пока по ним не стреляют! — не удержался министр иностранных дел.
Но премьер вдруг обрадованно захлопал в ладоши:
— Господа, выход найден! Мы продадим море и покроем долг за этот проклятый Диньдон! Кусочек моря для подводных лодок — что может быть лучше такого товара!
— А если не купят? — усомнился кто-то из членов кабинета.
— Не могут не купить! Если за никудышные огороды они отвалили двести миллионов, то за превосходный морской участок — не меньше четырехсот!..
Экстренные переговоры с послом дружественной державы продолжались весь день без перерыва на обед. Продолжались они всю ночь и окончились лишь следующим утром, точнее — без четверти двенадцать. Премьер не ошибся: отличный морской участок с постоянно свежей водой, приличной глубиной и превосходным видом на базу в Диньдоне заинтересовал великую державу. Купчая была подписана…
Ровно в двенадцать в президентском дворце состоялось торжественное вручение денег членам КАП. На церемонии присутствовали официальные лица, иностранные дипломаты и представители прессы. Из посольского лимузина, стоявшего у главного входа, служители приносили увесистые пачки денежных знаков. Их принимал посол. Передавая премьеру очередную пачку, посол обменивался с ним рукопожатием. Премьер тут же отдавал пачку Моторолли…
Жужжали кинокамеры, стрекотали фотоаппараты. Из глубины дворца доносился вкусный запах обещанного обеда. Коммерсанты из Диньдона обстоятельно набивали портфель комиссара хрустящими пачками. Церемония проходила в дружественной непринужденной обстановке…
Премьер ошибся только в одном — в цене. Когда принесли последнюю, двухсотую пачку, посол вытащил бумажник и достал из него зеленый долларовый билет. Его он тоже отдал премьеру. Моторолли машинально протянул руку, но премьер спрятал доллар в свой карман.
— Хорошенького понемножку! — довольно громко сказал он аптекарю. — Вы свою сумму получили, а это в государственный бюджет…
