которое он окончил, кавалерийская подготовка не входила. Парашют был отвергнут управлением разведки из опасений, что его появление в окрестностях Диньдона могло привлечь внимание газетчиков и прочих левых элементов. Капитану было приказано следовать поездом.
«В Европе солдат — прежде всего политик…» Вспомнив наказ заместителя министра, Микки принялся перелистывать разговорник. Три дня назад он всерьез начал изучать язык страны, в которой, по-видимому, ему придется осесть надолго.
«Слишком дорого», — старательно зубрил Микки, — «Не бейте меня, я иностранец», «Я буду жаловаться»…
От этого полезного занятия капитана оторвал негромкий стук приоткрывшейся двери. Поезд стоял на какой-то невзрачной станции, едва освещенной бледной луной. В куне заглядывала веселая голова с буйной черной копной волос. Голова подмигнула Микки, улыбнулась, показав два ряда белоснежных зубов, и спросила:
— Не помешаю?
Не дожидаясь ответа, в купе забрался молодой парень в сером поношенном костюме.
— Кондуктор уже был? — спросил парень, плотно закрыв за собой дверь купе.
Микки понял только одно слово — «кондуктор». Он открыл разговорник, отыскал нужную страницу и по складам прочитал:
— «Какой европейский язык вы знаете? Английский, немецкий, французский?»
— О, да вы иностранец! — удивился парень. — Ду ю спик инглиш?
Микки обрадовался: парень довольно сносно говорил по-английски. А ведь даже самый плохой собеседник лучше хорошей, но скучной дороги.
— Кто вы такой? — поинтересовался Микки.
— О, я великий неудачник! — последовал шутливый ответ. — Я никак не могу наладить свои отношения с богом. Он постоянно меня наказывает. Можно подумать, что у господа нет других забот. Представляете, что бы я ни предпринял, все оборачивается против меня.
— Подумайте! — искренне удивился Микки.
— Уверяю вас! Достаточно мне сделать шаг, как бог, вместо того чтобы направить на путь истинный, толкает в спину, и я делаю второй шаг. Потом третий, четвертый…
— Ну и что?
— И очень скоро попадаю в дурацкое положение.
— Не хотите ли сигарету? — предложил Микки, чтобы как-нибудь выразить расположение к этому чудаку.
— Охотно. — Бровастый парень повертел в руках иностранную сигарету, закурил, с удовольствием затянулся несколько раз и продолжил рассказ: — После окончания лицея, как говорил мой отец, я вышел в люди. С тех пор два года уже иду и никак не могу остановиться. Только устроюсь на работу, как бог выкидывает со мной очередную штуку и меня немедленно выгоняют за ворота.
— Не унывайте, — посоветовал Микки. — Я тоже знаю, что такое неудачи.
— Унывать не умею, — признался черноголовый и вдруг замолчал, прислушиваясь к шуму в соседнем купе.
— Прошу билеты! — донеслось оттуда.
— Кондуктор! — шепнул парень и схватил газету, лежавшую у Микки на коленях. — Самый верный способ, если не хочешь объясняться с кондуктором, — это спать. Я сплю…
Парень примостился в углу дивана и прикрыл лицо газетой. Тотчас в купе вошел кондуктор. Пожелав Микки доброго вечера, он просмотрел его билет и сказал:
— У вас до Диньдона. Следующая остановка.
Затем, внимательно оглядев спящего пассажира, прикрытого газетным листом, железнодорожник медленно прочитал название иностранной газеты:
— «Лимонинг пост»… Терпеть не могу этих господ! Разлегся, как у себя дома! — Кондуктор резко дернул спящего за рукав: — Вы не проспите, мистер?
Парень, по-видимому, понял, что притворяться бесполезно. Он отстранил газету и четко сказал:
— Я не мистер!
Опешив от неожиданности, кондуктор сразу же подобрел.
— Простите, пожалуйста. Я принял вас за американца.
— Никогда им не был, — улыбнулся в ответ парень и снова откинулся на спинку дивана, давая понять, что разговор окончен Но от кондуктора было не так легко отвязаться.
— Предъявите ваш билет.
Парень снова высунулся из-за газеты.
— Оставьте меня в покое! Я же вам сказал, что я не американец! Эта газета у меня случайно! Нельзя же из-за пустяка требовать у человека билет!
— Это хорошо, что вы не американец. Американцев я никогда не прошу предъявлять билеты. У них есть деньги, и они всегда ездят по билетам. Я их только бужу, не даю спать…
— Но вы же меня разбудили! Что вам еще надо!
— Билет!
— Но я же вам сказал, что я не американец!
— Именно поэтому предъявите билет!
— Тогда я американец! — парень снова закрылся газетой.
— Я вижу, какой вы американец, — упрямо сказал кондуктор. — Немедленно давайте билет или на ближайшей станции я вас сдам полиции!
— Вот она, наша демократия! — закричал парень, обращаясь к Микки. Он явно рассчитывал на сочувствие. — Американцы могут ездить без билета, а я в своей собственной стране не могу позволить себе такую роскошь!..
Микки не понимал ни слова. Он вытаращил глаза и изумленно переводил их с одного на другого.
— Вы оскорбили мое достоинство гражданина! — возмущался парень, пытаясь оттеснить кондуктора от выхода из купе.
— Давайте билет, и я оставлю в покое ваше достоинство! — требовал кондуктор.
За окном мелькнули редкие огоньки. Вагон явно замедлял ход.
— Диньдон! — объявил кондуктор и потянул черноголового парня за собой.
— Видите, какой я неудачник! Надо же было схватить именно эту газету! — Веселый парень кивнул на прощанье Микки и вышел из купе.
Капитан быстро собрал вещи, накинул плащ, поправил перед зеркалом шляпу — он еще не успел привыкнуть к штатскому одеянию — и во всеоружии ступил на землю Диньдона.
Без пяти девять полицейский Филипа с трудом растолкал черноголового парня, безмятежно спавшего на скамье.
— Вставай, господин комиссар идет!
Парень неохотно встал, потянулся, оглядел полицейский участок и строго спросил:
— А где кофе?
— Кофе? — Филипа растерялся, но, сообразив, что парень шутит, рассердился. — Сейчас господин комиссар покажет тебе кофе!
В подтверждение за дверью грозно загудела железная лестница. Ровно в девять дверь открылась и в участок величественно вошел комиссар Фьють. Он прошел мимо парня, будто того и не было в комнате, уселся за стол, раскрыл книгу происшествий и прочитал короткое донесение о задержании неизвестного лица мужского пола без особых примет за безбилетный проезд в поезде № 33.
Фьють сурово посмотрел на парня, беззаботно облокотившегося на деревянный барьер, и металлическим голосом сообщил:
— За проезд без билета — штраф пять монет или две недели отсидки…
— Ни того, ни другого, — улыбнувшись, ответил парень. — Видите ли, уважаемый господин комиссар, денег у меня нет. Свободного времени тоже…
Комиссар хотел было резко одернуть наглеца, но вдруг заметил у него в руках иностранную газету. Это показалось ему необычным. Все безбилетники, которых прежде доставляли в участок, выдумывали
