Затем разговор коснулся прелестей «Райского уголка», примечательностью которого был водопад. Он вытекал из трещин высокой скалы, и было совершенно непонятно, откуда бралось такое множество воды, непрерывно питавшей широкий водный поток. Оказалось, что на вершине скалы находилось озеро, выход из которого был где-то на его дне.
Подземным коридором вода доходила до трещин в склонах скалы и оттуда низвергалась вниз. Это явление заинтересовало Олега, и на следующий день он хотел взобраться на скалы. Но его убедили, что крутые склоны трудно преодолимы и восхождение и спуск заняли бы у нас более половины дня. Геолог усматривал здесь какое-то особое проявление давней деятельности воды и от своего намерения отказался с большой неохотой.
Он долго и занимательно объяснял нам причины образования озера на вершинах скал.
Тамара слушала с большим вниманием, и было видно, что её радовало вдохновение, с которым говорил Олег. Позднее время всё же заставило нас улечься в спальные мешки, тем более, что завтра, по словам Еменки, нас ожидал трудный день. Он был совершенно прав.
Трудности начались с самого утра. Первым встал Чижов и разбудил нас кукареканьем. Он совсем точно подражал пению петуха, и в первый момент мне показалось, будто я нахожусь в селе.
Олег, смеясь, быстро оделся и побежал к потоку умываться. Но, как только он отбежал, раздался его крик. Мы выскочили из палаток узнать, что случилось, и, если нужно, помочь. Но собаки нас опередили. С оглушительным лаем бросились они в чащу и залились так яростно, что Еменка и Чижов схватили ружья и побежали к ручью. Геолог бежал к палаткам и что-то кричал.
Прежде чем я подошёл к месту происшествия, раздались два выстрела, затем третий. Собаки хрипло лаяли и шуршали в зарослях. Олег вернулся с уже ненужным ружьём, и только теперь мы узнали о случившемся.
Едва геолог подошёл к ручью и нагнулся к воде, против него выскочил неизвестный хищник, похожий на медведя. Он злобно сопел, и Олег, не долго думая, пустился наутёк. Его опасение, что животное набросится на него, пожалуй, было излишним, потому что испугавшим его зверем оказалась росомаха. Она очень кровожадна и в случае грозящей опасности бросается даже на человека. У росомахи большая голова и сильная шея. Длина туловища иногда достигает одного метра. Хищник покрыт длинной, блестящей темно- бурой шерстью. Большие лапы вооружены светло-жёлтыми когтями, а оставляемые ими отпечатки напоминают следы медвежат. Зверь быстро передвигается, подпрыгивает и иногда скатывается с крутых склонов, оставляя на них характерный след, похожий на какую-то борозду. Нападает и загрызает молодых лосей, оленей и коз. Охотится на зайцев и пернатых, уничтожает их гнезда, лакомится также ягодами и плодами.
Росомаха-то и напугала Олега. Наверное, она подстерегала около ручья добычу, в чём ей не мешало соседство людей и собак.
Прежде чем мы позавтракали, Старобор снял с росомахи шкуру, и Чижов преподнёс её Олегу на память о приключении.
Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, когда мы снова отправились в путь. Нас окружало суровое величие тайги, и мне казалось, будто нашу группу со всех сторон подстерегает опасность. Своим впечатлением я поделился с Чижовым, который совершенно просто мне ответил:
— Смерть приходит только раз в жизни. Когда человек настолько износится, что ему уже ничто не поможет, тогда не жалко её принять. А до этого вообще не следует о ней думать. Правда, в тайге смерть бродит ближе к человеку, чем в других местах, и поэтому надо быть начеку. Впрочем, оставьте похоронные разговоры и любуйтесь лучше красотой.
Я поднял голову и с наслаждением вдыхал аромат бесчисленных деревьев, кустов и цветов. Перед нами, словно гигантские сияющие подсвечники, высились столетние пирамидальные ели. Утренние лучи солнца отражались в бесконечном множестве капелек росы и тумана и блестели тысячами мелькающих звёздочек. Солнце нагрело тайгу, и к полудню утих даже слабый ветерок.
В воздухе было «густо» от целой тучи мельчайших насекомых — гнуса. Они так ужасно кусали, что руки, шея и лицо горели огнём, казалось, будто их жжёт тысяча огоньков. Лошади фыркали, мотали головами и обмахивались хвостами. Даже выносливые собаки поминутно приседали и лапами смахивали кровососов с глаз, ушей и носа.
Никто из нас не мог выдержать этих мучений. Один за другим мы соскакивали с лошадей, садились на землю и закрывались всем, что находилось под рукой.
— Еменка! — кричал приглушённым голосом сидевший под прикрытием Шульгин. Ты опять ведёшь нас по чёртовым владениям. Мне часто приходится бороздить по тайге, но редко случается видеть что-либо подобное.
— Я тут ни при чём. Обратись к шайтану, это его помощники, которые ещё на этом свете показывают людям, что ожидает их в аду.
— Я собираюсь в рай, так что им следовало бы сделать мне исключение.
В наши распри вмешался Чижов.
— Смотрю я на вас, и напоминаете вы мне причиталок из какого-нибудь храма. Хныканье не поможет. Лучше сделаем побыстрее дымокуры.
Мы наломали ветвей, прикрепили к ним сухой мох и лишайник, зажгли и с такими дымящимися факелами поехали дальше. Скоро нашу кавалькаду заволокло густым дымом. Наконец чёрная тайга стала чередоваться с большими участками берёзы, и новая, необычная картина открылась перед нашими взорами. Серебристо-серая кора берёз во многих местах растрескалась и образовала фантастические узоры. Она свисала с деревьев длинными гирляндами, местами переплетавшимися с лишайниками, и казалось, будто берёзы оделись в нарядные платья. Проехав эту светлую тайгу, мы выбрались на высокое плоскогорье, а затем на «тёмные вершины», где росли ярко-зёленые кусты, украшенные розовыми цветами. Это была какая-то разновидность пахучего рододендрона. Еменка соскочил с лошади и объяснил нам, что с этого дерева собирают листочки и цветы, из которых получают очень крепкий чай. Мы собрали здесь два мешочка таких листьев.
Погрузившись в собирание листьев, мы не замечали друг друга, как вдруг раздался яростный собачий лай. Лай был хриплым и предостерегающим. Тут мне вспомнилось, что та лайка, которая была у меня в Карелии, с подобной яростью лаяла только на хищников, и я поспешил к лошадям, где вопреки своим обычаям оставил ружьё.
Около лошадей уже стояли Шульгин и Старобор и старались их успокоить. Наши всегда послушные вороные теперь храпели, крутились и жались друг к другу. Их поведение свидетельствовало, что они почуяли крупного хищника.
— Где остальные? — спросил я.
— Андрей Петрович и Еменка где-то за холмом, а Олег Андреевич побежал за Тамарой. Туда, направо в чащу, где заливаются собаки.
Я торопливо пробрался сквозь кусты и очутился на небольшой прогалине. Здесь передо мной предстало необычное зрелище. В высокой траве металась со страшным лаем одна из наших собак, стараясь удержать крупного медведя, на которого спереди яростно наседали две другие собаки. Рёв и ворчание медведя и лай собак сливались в сплошной душераздирающий гам. Продолжения схватки я не видел, так как медведь быстро удалялся. Прежде чем я пересёк заросшее место и перелез через поваленные ветром деревья, донёсся женский крик. Вслед за тем грянули два выстрела и раздался протяжный вопль ужаса. Я бежал, падал, перепрыгивал через кусты и камни, лишь бы вовремя успеть на помощь.
Но я прибыл поздно. Снова раздался крик Тамары, и сразу после него снова загремели два выстрела. На минуту всё смолкло. На бегу я споткнулся о корень, упал и больно ударился коленом. Сознание, что подоспею поздно, на мгновение лишило меня желания встать.
Я лежал и слышал стук своего сердца. Прежде чем я преодолел минутное оцепенение, около меня зашелестело небольшое любопытное существо, похожее на белку, — бурундук. Он заставил меня опомниться, и я вскочил. Лай собак и человеческие голоса раздавались совсем близко, так что спустя несколько мгновений я очутился на месте, где разыгралась последняя сцена неожиданного происшествия.
Тамара лежала на земле и над ней склонился Олег. Чуть дальше лежал убитый медведь. Собаки терзали его могучую тушу, так что от неё летела шерсть.
