значит, фантастических фильмов насмотрелся). — Не взяли…
— А кем взяли? — спросил Пал Палыч.
— Я контр-адмирал Третьей станции, — просто сказал Гэндальф. — Та самая, — он обернулся ко мне, — возле пылевого облака.
— Адмирал? — удивился Константин. — Ну… Дела!
— А я на сто десятой буду, — сказал Пал Палыч. — Мы Дельту-5 прикрываем.
— Мужики, — сказал Константин. — Я просто охреневаю от всего этого. Такого даже в театре не увидишь, честно вам говорю!
3
— Дорогие друзья! Отважные защитники нашей Родины! Мужья, братья, сыновья! Мы собрались сегодня здесь, на Васильевском спуске, чтобы передать вам слова поддержки, чтобы показать, что мы все помним о вас, надеемся на вас и верим в вашу победу. Несмотря на огромное расстояние, которое нас разделяет, я хочу, чтобы вы знали — вся страна следит сейчас за тем, что у вас происходит. Новости о вас — самые главные, самые важные новости. С другой стороны, хочу сказать, что все силы страны сейчас брошены на поддержание порядка и стабильности. Не сомневайтесь — ваши родные и близкие в полной безопасности, и единственное, что может их тревожить, — это ваша судьба. Мы уверены, что вы достойны будете защищать нашу родину, да и всю планету, от нависшей над нами опасности…
Голубая стена ангара светилась большим, изгибающимся вверх по круглой стене экраном. Метров через двести на стене светился такой же экран, потом еще один и еще… Высыпав из казармы в теплую ночь, мы все смотрели послание с Земли. Наверное, дальше, там, где располагались иностранные войска, им показывали что-то свое. А здесь, на теряющемся вдали многоэкранном огромном телевизоре, шла одна и та же программа — концерт на Васильевском спуске в честь российских космических войск, в честь нас. И президент, стоя на сцене под светом прожекторов, обращался прямо к нам.
— …Будьте достойными сыновьями наших славных воинов и полководцев: Александра Невского, Суворова, Кутузова, всех тех, кто отдал свои жизни в годы Великой Отечественной войны, всех тех, кто погиб, защищая свободу, независимость России и жизни мирных граждан в наши дни… Помните, мы — с вами! — И он поднял руку со сжатым кулаком.
Многотысячная толпа на площади закричала и зашумела, вверх взметнулись руки со сжатыми кулаками, и нестройный, но мощный хор девчоночьих голосов кричал: «Мы-с-вами! Мы-с-вами!» Прожекторы плавали над живым людским полем, теряясь в свете ярких огней вечерней Москвы. Уже звучала гитара, и пел голос, с далекой-далекой, но вдруг такой близкой родины: «…Серыми тучами небо затянуто, нервы гитарной струною натянуты…»
Я растянулся на теплой брусчатке, положив руки за голову. Последняя наша ночь перед вылетом на боевые посты. Признаться, мне совсем не хотелось покидать эту планету. Дело было не в страхе из-за ожидавшей всех битвы. Чувствовалось волнение, как перед очень важным делом, от которого много зависит в твоей жизни, но самого страха не было. Да и откуда ему было взяться? Слово «война» по-прежнему ассоциировалось у меня в голове только с войной против фашистов, с фильмами, с песнями… Это было что-то очень далекое, очень важное, но, по сути, совсем незнакомое.
А с планеты не хотелось улетать потому, что уж очень мне здесь понравилось. Я бы с удовольствием пожил здесь с месяцок. Побродил по окрестностям, дошел бы до границ каменной площади — а что там? Возможно, остались еще какие-нибудь сооружения древней цивилизации. Да и просто здесь было очень красиво. Сейчас, когда наконец наступила настоящая ночь, и белый шарик солнца скрылся за горизонтом, на огромном куполе неба, наверное, раза в три большем, чем на Земле, зажглись звезды, бесконечно много звезд. Да еще в придачу, словно рассыпанные детские игрушки, по всему небу были разбросаны цветные пятнышки лун: красные, желтые, голубые, маленькие и побольше, круглые, как мячики, и сверкающие серпом…
— Любуешься? — спросил Санча, садясь рядом.
— Красота! — подтвердил я. — Что, Санча, давай вернемся сюда после войны, поставим палатку, поизучаем местные руины.
— Да кто ж тебя пустит! — удивился Санча.
— Это вы про что? — спросил подошедший Дэн. Покряхтев, он растянулся рядом со мной. Поправил очки и тоже уставился в небо.
— Да вот, — объяснил я ему, — предлагаю Санче потом вернуться сюда, пожить в палатке, поизучать местные достопримечательности…
— Во! — тут же сказал Дэн. — Это тема! Первым делом надо будет на скалу залезть, возьмем с собой снаряжение, веревки…
Санча фыркнул:
— Давно ли ты альпинистом стал?
— А что, — Дэн и глазом не моргнул, — можно и альпинистом. Здесь, по крайней мере, интересно. На Земле давным-давно все облазили, а тут мы будем первооткрывателями.
— Эх, — вздохнул Санча, — что толку мечтать, бесполезно… Вернут нас обратно на Землю — и конец. Потом будем всю жизнь вспоминать да фотки у Гришки с сотика рассматривать…
— А может, и правда, сбежать потом? — промолвил Дэн. — Когда победим этих Красных Зед, рвануть куда-нибудь. Главное, от истантов смыться, чтоб не нашли.
— Слушайте, пацаны, — сказал вдруг Санча. — А давайте сходим, поговорим с ними?
— С кем? — не понял я.
— С истантами.
Дэн даже приподнялся.
— Это как? — спросил он. — Ты хочешь попроситься, чтоб нас в космосе потом оставили?
— «Попроситься»! — фыркнул Санча. — Скажешь тоже! Что они, родители, а мы детсадовцы? Не буду я перед ними раболепствовать. Просто поговорим, как с нормальными людьми… то есть не с людьми, а с существами… Спросим, как и что, какие у них планы.
— А что, круто! — согласился я. — Пойдемте!
— Прямо сейчас, что ли? — опешил Дэн.
— Ну а что? Ты собрался этот концерт смотреть? Дома мало телевизор глядел? Пойдемте!
Мы вскочили.
— А куда идти-то? — не понял Дэн. — Где они все?
— В цилиндрах своих, наверное, где же еще! — сказал Санча. — За мной!
Поблизости возвышалось несколько сооружений истантов, но Санча почему-то выбрал желтый цилиндр, прилепленный к скале.
Огни и шум у ангара остались далеко позади, мы пошли одни по темному пустому пространству. Путь хорошо освещался множеством лун, но мне было немного не по себе. С опаской я огляделся по сторонам. Встреча с диштом еще не забылась. Увидеть эту тварь сейчас было бы не слишком полезно для моих нервов. Бескрайнее поле с торчащими в темноте скалами и громадинами цилиндров больше не производило заманчивого впечатления.
Высокая стена сооружения плавно закруглялась, упираясь в скалу. Санча оглядел ее.
— Ну что? — спросил его Дэн. — Давай постучись. Просись на ночлег, может, пустят.
Санча не обратил на него внимания. Он прикоснулся к стене, но двери не открылись. Нас не ждали. А может, там и не было никого. Мы даже не могли сказать, действительно ли истанты жили в этих постройках.
Санча приложил ухо. Мы с Дэном завороженно наблюдали за ним.
— А подслушивать нехорошо! — робко заметил Дэн. — Давайте уж попросимся, коли пришли, а? А то я назад пошел, концерт смотреть… — Он тоскливо огляделся по сторонам. Мне стало еще неуютней, и я осторожно постучался в стену. Звук был такой, словно я постучался в пустую стеклянную банку.
— Тук-тук! Кто в теремочке живет? — так же робко пропел Дэн. — Если никого нет, то мы
