набирая скорость. Сергей стоял за ним и слушал. Снова пауза… Аппарат тонко пищал. Теперь прием. Иван записывал в тетрадочке какие-то цифры. Отложил карандаш.
— Хорошо, — удовлетворенно проговорил он, — конец…
— Хорошо прошло? — спросил Юзеф.
— Да… Теперь давайте материалы.
— Дадим. Сколько надо дадим.
Ремус командовал минерами. У них было немного тротила, и они решили подорвать железнодорожное полотно. На Зенона была возложена обязанность охраны землянок. Вместе с несколькими партизанами он патрулировал в окрестностях, выставлял посты наблюдения и подслушивания, добывал продовольствие. Юзеф с помощью Голубя вел разведку. Беда сдержал слово: вывел их на связь с подпольщиками.
Немцы повсюду возводили укрепления. Сгоняли на работы крестьян. Поля пересекли противотанковые рвы, отрывались окопы, оборудовались пулеметные точки и орудийные позиции, устанавливались проволочные заграждения, создавались минные поля. Солдаты АЛ старательно собирали сведения, рисовали схемы, писали донесения и направляли Юзефу. Так были разведаны танки под Лопуховом, бензиновый склад в Роголях, пушки под Ленками Влостянскими… Затем удалось установить связь с капитаном Васильевым, группа которого работала по заданию 1-го Белорусского фронта. Они находились довольно далеко друг от друга, но связные добирались вовремя.
А обстановка осложнялась. Ребята, возвращавшиеся с заданий, докладывали: все вокруг забито немцами. Фронт под боком, Сандомирский плацдарм глубоко вклинился в Келецкую землю, по ночам отчетливо слышалась артиллерийская канонада. Вокруг немецкие резервы, тыловое обеспечение, узлы связи, штабы…
Да, все труднее становилось пробираться в деревни, добывать сведения и продовольствие. Однако Матеуш Коваль продолжал работать, несмотря ни на что. Сказывались возраст и годы борьбы в подполье, но он не оставлял своей работы. Радовало его, что все больше и больше людей прислушивается к голосу партии. С тех пор как бригада покинула район, многое изменилось. Немцы сидели почти в каждой хате, однако у них под боком шла другая жизнь. Да и чему удивляться… Ведь победа не за горами. В Люблине уже народная власть.
Вечерами Юзеф, лежа на нарах, подолгу анализировал свою работу. Все ли хорошо сделал? Не оставил ли где-нибудь ненужный след? Был обеспокоен, хотя не мог найти причины этого беспокойства. Все шло как-то уж очень гладко, даже удивительно…
В один из вечеров из Лялина прибежал запыхавшийся связной. Горячо доказывал часовым, что должен немедленно увидеться с командиром. Его пропустили. Связной выпил полкотелка воды, вытер губы рукавом.
— Под вечер фрицы подъехали на машине к хате Осьцевского и забрали наших больных, — доложил он.
Юзеф побледнел. Неделю назад они отвезли в Лялин двух партизан. Рысек во время разведки был ранен, а Гладкий заболел воспалением легких. Его осматривал врач из Едлиска и сказал, что дальнейшее пребывание в землянке означает для больного верную смерть. Решили перевезти его к Осьцевскому: изба на отшибе, никто к хозяину не заходит. И вот тебе, пожалуйста…
— Взяли Осьцевского, его жену. Оставили только детей.
— Кто-то, видимо, донес. Но кто?
— Может, кто из чужих высмотрел их? — раздумывал Юзеф. — Наши патрули заходили туда в последнее время?
— Нет… Ребята знали, что нельзя.
— Позавчера были у него какие-то люди из леса, — вдруг сказал связной, — посидели и ушли.
— Какие люди из леса?
— Не знаю… От вас не было?
В памяти всплыл разговор с Бедой и отцом. Черт возьми! Сейчас жили только ожиданием конца войны и немного забыли о гестапо.
— Поручник, — Казек дернул Юзефа за рукав, — я отыщу этих сукиных детей.
— Это каким же образом?
— У меня на примете есть одна халупа. Я о ней еще не докладывал, потому что пока точно не уверен…
— Что-нибудь подозрительное?
— Пока только предположения.
— Согласен. Кого тебе дать?
— Только Матроса. Вдвоем справимся.
Юзеф объявил в отряде боевую тревогу. Подпольщики в Лялине тоже были предупреждены.
Казек и Матрос вернулись только через три дня, принесли сведения. Возле Конколова находится небольшой двор, собственность некоего Заторского. Когда-то у него было много земли, но он всю ее промотал. Теперь у него часто бывали люди из НСЗ.
— НСЗ? Не гестапо? — удивился Юзеф.
— Холера их знает, — сказал Казек, — видимо, сотрудничают. Дело в том, что деревня забита немецкими войсками. Посты расположены в каких-нибудь пятистах метрах от дома. Линейная часть — это не какие-нибудь обозники.
— Это точно?
— Как дважды два.
Казек был хорошим разведчиком, и Юзеф полностью доверял ему. Что же делать? Нанести удар отрядом, усиленным подпольщиками? Мало оружия, к тому же вокруг немцы, отходить некуда. А может, действовать небольшой группой? Шесть хорошо вооруженных человек легко не дадутся…
Ночью родился детальный план. Отряд нанесет удар на Вульку Яловицкую, там в школе был расквартирован отряд, занятый на рытье окопов. Одни старые солдаты… Их сопротивление не будет сильным. Устроют панику на половину ночи, отвлекут внимание. Потом перейдут к избушке лесника в Порембе, а оттуда совершат налет на двор Заторского. Возьмут с десяток человек из деревень, Юзеф выделит своих. Командовать будет Зенек. Пойдет помедленнее, в случае чего отвлечет на себя погоню из Вульки Яловицкой в сторону Свентокшиских лесов. А главную часть плана выполнит Юзеф.
Выступили сразу же с наступлением сумерек. Шел дождь, ноги скользили по размокшей земле. Вокруг стояла тишина. Юзеф строго предупредил, чтобы партизаны соблюдали максимальную осторожность. В такое ненастье немцы сидели по деревням, постовые прятались под навесами. Им и в голову не приходило, что лесными тропами продвигалась цепочка темных фигур. К счастью, школа находилась несколько в стороне от деревни. Тихо подошли к самому саду. Остановились. Трое отправились на разведку. В окнах темно. Пулеметы установили на флангах, откуда они могли преградить дорогу каждому. Время шло. Дождь поливал припавших к земле людей. Наконец вдоль изгороди прополз Барсук.
— Один часовой, — зашептал он, — бродит, как мокрая курица. Поднял воротник и ничего не слышит.
— Убрать его.
Барсук пополз обратно. Снова тишина. Вот возле школы замигал красный огонек фонарика. Раз, другой, третий…
— Идем. — Юзеф первым поднялся с земли.
Прижимаясь к стенам, медленно прокрались к входу. В коридоре света не было. Пришлось действовать вслепую. Сзади доносился шепот Казека. Юзеф протянул руку, нащупал ближайшую дверь, потихоньку открыл ее. Небольшая комната, железная кровать, столик, карбидная лампа. На спинке стула мундир. Человек, лежавший в кровати, опустил газету.
— Ни звука, — тихо произнес Юзеф. Жестом показал, чтобы тот встал.
Немец вскочил. Невысокого роста, худой, он стоял перед ними в кальсонах. Без приказа поднял руки. Рядом с Юзефом показался Иван. Подтолкнул немца к стене. Топот ног, кто-то закричал, затем удар.
Немецкие солдаты, в основном пожилые, столпились в углу зала. Юзеф сказал им, что они должны сидеть тихо до самого утра. В противном случае капут всем… Они покорно закивали головой.
Партизаны ушли в ночь. На опушке леса осталась небольшая группа Зенека. Юзеф крепко пожал ему
