И вдруг запахло гарью. Из-под капота левого мотораi повалил дым, вырвалось короткое пламя: шесть 'мессершмиттов' атаковали зажигательными снарядами. Стало' жарко в пилотской кабине. Огонь разгорался, а в бомболюках еще находились четыре фугаса. Избавиться от них? Нет! Борзов вывел самолет на боевой курс и нанес врагу еще больший урон, чем при первом заходе: все четыре фугаски попали в цель.
Горящий самолет снова подвергся удару фашистских: истребителей. Правда, теперь их было пять: шестого сбил Травкин. Резким скольжением, маневрами, которые, кажется, противопоказаны тяжелой большой машине, Бор-зов измотал преследователей. Включив противопожарные* баллоны и маскируясь на фоне леса, Борзов уводил ДБ-все дальше и достиг линии фронта.
Пламя не унималось. Если огонь подберется к бензобакам — гибель всему экипажу.
— Климов, Травкин, — вызвал по СПУ командир звена, — слышите меня? Немедленно покидайте самолет на парашюте — и домой.
Теперь надо побеспокоиться о машине. Чтобы убедиться в исправности шасси, поставил кран на выпуск. Шасси не сдвинулись с места. Попробовал выпустить 'ноги' аварийно — бесполезно: снарядом вдребезги разбита гидросистема. Бросать самолет? Возможно, с земли и приказали бы оставить машину. Но рация молчала, а ее хозяин вместе со штурманом шагает к ближайшему населенному пункту. 'Нет, машину не брошу', — решил летчик. Скользнул взглядом по расстилавшемуся впереди полю и решительно, будто на училищном аэродроме, повел самолет на посадку…
Инженер Баранов, бог наземной технической службы, за самолетом Борзова выезжал сам. Осмотрев ДБ, сказал: аэродромной команде, которой предстояло доставить бомбардировщик на базу:
— Не может быть!
Этим категорическим отрицанием, как было всем известно, инженер оценивал высшее мастерство, когда летчику удавалось сделать невозможное.
Борзов после крепкого сна направился к техникам, чтобы помочь ввести в строй свой самолет. Шедший на встречу комэск спросил, что больше всего запомнилось вчера лейтенанту.
— Западная Двина в пяти минутах полета до переправы. Чем-то Москву-реку напоминает. Красота! — ответил Борзов.
Плоткин задержал шаг от неожиданности: такой адский вылет, а командиру первого звена запомнилась больше всего полоса реки и земля, покрытая травой.
— М-да, — пробурчал Плоткин, но уже через мгновенье улыбнулся своим мыслям: не может победить лютый враг, если наши люди умеют так видеть и любить родную советскую землю!
Балтийские летчики выполнили задачу — задержали, сбили фашистские танковые колонны с опьяняющего наступательного темпа. Для лейтенанта Борзова и его друзей закончился девятый рабочий день Отечественной войны, в сущности только начальный лист ее четырехлетней истории. Но что-то важное уже произошло и будет определять ход боев до последней строки боевой истории: хваленого врага, триумфально прошедшего почти всю Европу, бить не только нужно, но и можно.
Балтийцы набирали силу, которая поможет выстоять летом сорок первого, преодолеть ленинградскую блокаду та перейти в решительное наступление на море, наступление, длившееся до последнего часа войны.
Борзова на этом большом пути ждала трудная, опасная и все же счастливая судьба.
Огненный июль
3 июля в полк поступило распоряжение: проверить трансляцию, ждать важное сообщение. Выступил И. В. Сталин.
— Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы наoшей армии и флота! сказал Сталин. — К вам обращаюсь я, друзья мои.
Гречишников, Плоткин, Борзов, Иванов, все летчики, штурманы, стрелки-радисты и воздушные стрелки слушали откровенный рассказ о создавшемся военном положении. С каждым словом Сталина на их плечи ложился новый груз, но лица летчиков становились спокойнее и увереннее. Может быть, только сейчас они по настояще му поняли, какую трудную и великую борьбу ведет советский народ, отражая фашистское нашествие.
Почти сразу после выступления И. В. Сталина полк разгромил вражескую мотомеханизированную колонну. Особенно отличилась эскадрилья Андрея Ефремова. На отходе от цели был подожжен ДБ-3 старшего лейтенанта Селиверстова. Вернувшись на базу, Ефремов попросил разрешения вылететь на санитарном варианте У-2, чтобы забрать экипаж.
— Это за линией фронта, — сказал Преображенский. — Есть ли хоть один шанс, Андрей?
— Много больше!
— Лети!
У-2 ушел в воздух, и через час Андрей Ефремов совершил посадку около еще дымящегося бомбардировщика. У стрелка-радиста были переломаны руки. Еще сильнее пострадал старший лейтенант Селиверстов, к тому же он обгорел. Что было дальше, рассказал сам Ефремов.
Уложили в кабину Селиверстова, затем втиснулись остальные, кроме штурмана Т. Нечипоренко, которому пришлось пешком пробираться через фронт.
Андрей дал мотору газ, машина пересекла всю поляну, а отрываться от земли не хотела. Повторил заход, затем третья, пятая… десятая попытка. Безрезультатно! На тринадцатой попытке по уже укатанному следу оторвал У-2 от земли, взлетел и пошел через фронт…
Так был спасен экипаж Селиверстова.
Еще недавно бои шли в районе Шяуляя и Двинска, теперь же, в июле, летчики с тревогой читали в сводках о таких направлениях, как Псковско-Порховское, Полоцко-Невельское. Некоторые аэродромы пришлось оставить, другие подвергались бомбардировкам.
Каждый день на политинформациях узнавали о зверствах врага. Однажды вместо информации провели собрание личного состава. Капитан Гречишников, только. что вернувшийся из одиночного рейда, взволнованно говорил однополчанам:
— Я пролетал над прибрежной дорогой и своими глазами видел, как 'мессершмитты' с бреющего расстреливали детей и женщин.
Каждый в эту минуту вспомнил жену, мать, детей. Приняли постановление, самое короткое за всю историю полка: ни одной бомбы мимо цели.
Из боя экипажи возвращались, полностью израсходовав боекомплект. Оружейники не успевали снаряжать в звенья патроны. На помощь им пришли жены летчиков и техников, работавшие каждый день, пока их не эвакуировали в тыл.
Полк сражался на огромном пространстве. Он осуществлял минные постановки на путях к Турку, Котка, Хельсинки и в то же время наносил удары по наземным целям. Несмотря на ожесточенное сопротивление Красной Армии, фашисты вторглись в пределы Ленинградской области. 10 июля с рубежа реки Великой гитлеровские войска начали наступление на Ленинград. Одновременно наступали финны от Выборга через Карельский перешеек и от Сортавала в обход с севера Ладожского озера на Олонец — Петрозаводск. Полку ставилась задача задержать продвижение мотомехчастей противника в районе Порхова. Под прикрытием истребителей Борзов со своими летчиками нанес несколько эффективных бомбовых ударов и, несмотря на сильное противодействие, без потерь привел группу в Беззаботное. Сокрушительный удар нанес полк по фашистским войскам в районе озера Самро. Враг потерял здесь до ста танков.
На ДБ-3 Борзова в одном из вылетов зенитным снарядом разорвало плоскость. Несколько осколков пробили кабину рядом с летчиком.
Стараниями техника и мотористов машина была возвращена в строй, и лейтенант снова возглавил группу балтийцев, летящих на бомбежку.
В районе озера Самро в полной мере проявились летные и волевые качества летчиков А. Е. Мазуренко и Н. И. Николаева. 19 июля противник вынужден был прекратить наступление на Новгородско- Лужском направлении. Не в последнюю очередь это вызывалось действиями полка, нанесшего гитлеровцам
