ровно пять минут. Не возражаешь?
– Тогда позвони ему и поговори, – предложила Ула.
– А где тут телефон?
Ула достала из сумочки мобильный телефон и протянула Галине:
– Нажми на тройку и набирай номер.
Прослушав несколько гудков, Галина взглянула на часы. Что-то внутри перевернулось, когда она поняла, что Макс уже мог отправиться в свой генеральный офис в Нью-Йорке, где он собирался смотреть шоу.
– Макс Романов слушает.
Галина едва не подпрыгнула, неожиданно услышав его голос.
– Здравствуй, дорогой. – Чтобы скрыть улыбку, она отвернулась от Улы. – Это я. Звоню только для того, чтобы сказать, что ненавижу тебя. Ула считает, я должна была позвонить.
– Ула с тобой? – спросил Макс. – Да.
– Передай ей трубку.
Галина послушалась и протянула телефон Уле, бешено вращая глазами.
– Нормально. Все нормально, – отрапортовала Ула. – Правда, пока еще не началось. Журналисты только собираются, а она даже еще не одета.
Галина вырвала у нее телефон.
– Макс, я могла бы и сама сказать тебе все это, – сухо произнесла она. – Откуда у тебя привычка спрашивать обо мне других? Или ты мне не доверяешь, считаешь, что я буду тебе врать? Это оттого, что я нервная, да? Правильно, я нервная как не знаю кто, и потому мне хочется, чтобы ты был сейчас здесь. Черт возьми, ты должен был быть здесь. Тебе совершенно не обязательно было бы появляться открыто. Мог бы подождать где-нибудь за кулисами…
– Галина, не стоит начинать все сначала, – прервал ее Макс. – Завтра вечером я вернусь, тогда мы все обсудим.
– Завтра будет поздно. Все, что случится, случится сегодня.
– Передай трубку Уле.
– Нет. Ты должен поговорить со мной. Я не ребенок, Макс. И не слабоумная. Я знаю, в чем проблема, знаю, что ты волнуешься, и очень благодарна тебе за то, что ты волнуешься. Но ты мне нужен здесь. Бог свидетель, ты заставил меня отказаться от очень многого, поэтому, пожалуйста, будь рядом, когда я затеваю нечто по-настоящему серьезное.
На другом конце телефонной линии повисло молчание, и Галина поняла, что ее слишком занесло. Сердце в груди безумно колотилось. Она ждала, пока Макс заговорит, и спорила сама с собой на тему: стоит ли дать ему урок.
– Наверное, ты даже не представляешь себе, насколько для меня важно, чтобы ты был рядом, – не выдержала она.
– Я знаю, родная, – ответил он поразительно мягко; она-то думала, что разозлила его. – Для меня это тоже важно. Это в последний раз. В день следующего шоу я буду рядом с тобой.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Ты меня любишь?
– Сама знаешь.
– Нет, скажи.
– Я люблю тебя.
– И я тебя люблю. Прости, что я так по-свински себя повела. Когда ты вернешься, все будет хорошо.
– Если в чем ты и права, так в этом, – сказал Макс, и Галина невольно рассмеялась.
– Так будешь говорить с Улой?
– Нет. Позвони мне, как только шоу закончится. Я буду ждать.
– Идет.
– Счастливо, родная. Я знаю, у тебя все получится.
– Ага. Потом поговорим.
Галина отключила связь и передала телефон Уле. Та хотела что-то сказать, но тут открылась дверь, и вошла Верена.
– Можно нам еще несколько секунд? – попросила Галина.
– Конечно. Но вообще-то уже пора, – сказала Верена, взглянув на часы.
– Ну выкладывай, наконец, – сказала Ула, едва за Вереной закрылась дверь. – Что такое?
– У меня в школе была подруга, ее звали Рианон Эдвардс. – Брови Улы взлетели вверх от любопытства. – Несколько дней назад я увидела у Макса в кабинете ее фотографии. Не надо на меня так смотреть, я в его бумагах не роюсь. Снимки лежали на столе. Вопрос: почему Макс ею интересуется? Из-за
