Она рассмеялась.
— А ты как думаешь?
— Да, понимаю, но… э-э… что же он сказал? Если то, что сегодня Клифф говорил насчет моего брата, — правда, он наверняка что-то сказал. Но что?
Она посмотрела на меня. На этот раз ее взгляд был ясным и осмысленным.
— Мне казалось, ты не поверил Клиффу.
— Не поверил, однако потом подумал над его словами. И пришел к выводу, что не вредно их проверить.
— Через меня?
— Я просто подумал, что для тебя неважно, откуда поступают деньги, и ты не будешь возражать, если какая-то сумма поступит от меня.
Я вытащил бумажник и положил его на стол. Она впилась в него взглядом.
— И поэтому ты вернулся, да?
— Не совсем.
— Ты уверен?
Я улыбнулся.
— Да, уверен.
Настала ее очередь улыбаться.
— Да, но тебе придется это доказать.
— То есть?
— Иди сюда, и я тебе покажу.
Она откинулась на спинку, подтянула ноги к груди и обхватила их руками, но тут же закачалась и вынуждена была опереться рукой о кресло, чтобы не скатиться на пол.
— А потом? — спросил я.
— А потом я расскажу.
— Почему не сейчас?
Она помотала головой.
— Я могу выбить это из тебя.
Она опять помотала головой.
— Но почему? — настаивал я.
— Я совру.
— Ты и так можешь соврать.
— А зачем? Может, я делаю себе одолжение?
— Каким образом?
Она встала, обошла столик и села рядом со мной.
— В чем дело? — спросила она. — Ты не в настроении?
От нее пахло нейлоном и сладковатым потом.
— Проблема в этом? Хочешь, я сделаю тебе настроение?
Она положила руку мне на живот и закинула одну ногу на мои колени. Я почувствовал ее губы у своего уха, и в следующее мгновение она принялась лизать мочку.
— Ну давай, — сказала она. — Гленда все тебе расскажет. После.
Она стала расстегивать молнию на моих брюках. Я решил не перечить ей, обнял ее, притянул к себе и предоставил ей заниматься тем, чем ей хотелось. Через несколько минут она подняла голову и заявила:
— А ты не очень стараешься.
— Продолжай, — сказал я.
Она продолжила, но ее старания не принесли плодов. Я ничего не мог с собой поделать. Я встал.
— Давай забудем об этом, а?
Она тоже встала.
— Я знаю, — сказала она, — знаю, что можно сделать.
— Послушай…
Она взяла меня за руку и потащила к двери.
— Пошли, — сказала она. — Помни: Гленда ничего тебе не расскажет, если ты будешь плохим мальчиком.
Я прихватил стакан и позволил увести себя в спальню. Спальня оказалась такой же стильной, как и гостиная.
Широкая двуспальная кровать была застелена красным покрывалом. Ярко-оранжевый ковер застилал пол от стены до стены. Половину одной стены занимало зеркало. Второе зеркало висело за изголовьем кровати, над ним была полка шириной в два фута. На полке стоял восьмимиллиметровый кинопроектор.
Гленда выпустила мою руку, забралась на кровать, покачиваясь, подошла к полке и вцепилась в нее, чтобы не упасть. Обретя устойчивость, она вытянула одну руку и включила проектор, на котором стояла двухсотфутовая катушка. Пленка уже была заправлена в бобышку.
Узкий пучок света осветил противоположную стену.
— Ты всегда предоставляешь столь широкий спектр услуг?
Она хихикнула.
— Клифф хотел посмотреть, — ответила она. — Так что я подготовилась.
Увидев яркий квадрат на противоположной стене, она нахмурилась.
— Не работает? Почему эта сволочь не работает?
— Послушай, — сказал я, — я уже видел эти фильмы. Перевидал почти все. А потом продавал их профессиональным игрокам. Они не…
— О, это совсем другое, — заверила она. — Там я. Тебе понравится.
Она опять занялась проектором.
— Ну почему эта дрянь не работает?
Я сделал глоток виски и сел на кровать.
— Попробуй передвинуть выключатель в другое положение.
Она так и сделала. Проектор заурчал, и бобышка закрутилась. Гленда вытянулась на кровати. На стене появились титры — их писали карандашом на картонках, и кто-то дрожащими руками держал эти карточки перед камерой.
Фильм назывался «Школьница и минет».
Название держали слишком долго. Я собрался было встать.
— Послушай, не надо…
— Смотри, — сказала она, отпивая из моего стакана.
Название исчезло. Теперь передо мной была спальня, а в спальне — Гленда в школьной форме. Она сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы. Она расчесывала волосы в течение нескольких минут, затем взяла вставленную в рамку фотографию и, прижав ее к груди, закрыла глаза. Потом она поставила фотографию на место, встала и начала переодеваться в обычную одежду, при этом она поливала себя духами и нацепляла всякие побрякушки.
Новая сцена: комната с канапе у стены. На канапе сидит девочка и листает журнал. Девочка очень красива. Ее длинные светлые волосы разделены на прямой пробор. Волосы очень мягкие и все время рассыпаются, поэтому девочке приходится то и дело откидывать их назад. Она одета в форменный сарафан, на ногах — белые носочки. С одной стороны канапе — камин без огня, с другой — телевизор. На полу лежит линолеум, виднеется край алюминиевого садового стула. На каминной полке маленькие часы, стрелки показывают без десяти четыре. Рядом с канапе стоит стул с подносом. На подносе чашки и чайник. Девочка берет чашку, пьет, ставит чашку обратно и перелистывает страницу.
Я узнал и комнату, и девочку. Комната — это кухня Альберта Свифта. А девочка — Дорин.
Я повернулся к Гленде. Ее рот был приоткрыт, глаза прикрыты, дыхание замедлилось. Еще десять секунд — и она заснет.
А проектор продолжал жужжать. Я решил не останавливать его.
Меняется ракурс, и теперь камера смотрит из-за плеча дочери Фрэнка (или моей) на журнал. Она
