— Я подумаю, — ответила она.
И вновь легчайшая тень гнева легла на лицо лысого и быстро исчезла.
— Хорошо, подумай. Но не слишком долго. Император собирает войска, времени почти нет.
Он вышел из комнаты вслед за остальными, оставив Ферро наедине с Юлвеем.
— Мне не нравятся эти розовые, — заявила она достаточно громко, чтобы лысый старик мог услышать ее из коридора. Затем добавила потише: — Нам необходимо идти с ними?
— Тебе — да, необходимо. Мне же нужно возвращаться на Юг.
— Что?
— Кто-то должен следить за гурками.
— Нет!
Юлвей рассмеялся:
— Дважды ты пыталась убить меня. Один раз ты попыталась убежать от меня. Теперь я ухожу, а ты хочешь, чтобы я остался? Тебя трудно понять, Ферро.
— Этот лысый сказал, что сможет дать мне мщение. Он лжет? — спросила она.
— Нет.
— Тогда я должна идти с ним.
— Знаю. Именно поэтому я и привел тебя сюда.
Она не могла придумать, что еще сказать. Опустила голову и принялась смотреть в пол, но тут Юлвей неожиданно шагнул вперед. Ферро подняла руку, защищаясь от удара, но он обнял ее обеими руками и крепко прижал к себе. Странное ощущение — быть так близко к другому человеку. Теплое. Затем Юлвей отступил в сторону, не снимая руку с ее плеча.
— Иди божьими стопами, Ферро Малджин.
— Ха. У них здесь нету бога.
— Скажем лучше, что у них здесь много богов.
— Много?
— Разве ты не заметила? Каждый молится на себя.
Она кивнула. Это было похоже на правду.
— Будь осторожна, Ферро. И слушай Байяза. Он первый в моем ордене, и немного найдется людей столь же мудрых, как он.
— Я ему не доверяю.
Юлвей наклонился к ней и проговорил:
— А я и не говорил, что ему надо доверять.
Затем улыбнулся и повернулся к ней спиной. Ферро смотрела, как он медленно шагает к двери, выходит в коридор. Она слышала, как его босые ноги шлепают по плитам пола, как тихо звенят браслеты на его руках.
А потом она осталась одна — наедине с этой роскошью, этими парками и этими розовыми.
Старые друзья
В дверь громко застучали, и Глокта вскинул голову, судорожно подергивая левым глазом.
«Кто, черт побери, ломится в такое время? Иней? Секутор? Или кто-то другой? Наставник Гойл, к примеру, — пришел ко мне с визитом, прихватив с собой всю свою цирковую команду? Вдруг архилектору наскучила его хромая кукла? Ведь не скажешь, что пиршество прошло в соответствии с задуманным планом, а его преосвященство не назовешь человеком, склонным прощать ошибки. Тело, найденное возле доков…»
Стук повторился — громкий, уверенный.
«Так стучат, когда требуют открыть, прежде чем дверь снесут с петель».
— Иду, иду! — крикнул он несколько осипшим голосом, вытаскивая себя из-за стола. — Уже иду!
Ухватив трость, Глокта доковылял до двери, набрал в грудь воздуха и отпер замок.
Это был не Иней и не Секутор. Но и не Гойл и не его уродцы практики. За дверью стоял совершенно неожиданный гость. Глокта изумленно поднял бровь и прислонился к дверному косяку.
— Майор Вест! Вот сюрприз!
Иногда старые друзья встречаются, и все немедленно становится в точности таким, как много лет назад. Дружба возобновляется, не тронутая временем, словно и не было никакого перерыва.
«Иногда, но не сейчас».
— Инквизитор Глокта, — пробормотал Вест неуверенно, неловко, смущенно. — Простите, что беспокою вас так поздно…
— Не стоит извиняться, — ответил Глокта с ледяной чопорностью.
Майор едва заметно поморщился.
— Могу я войти?
— Разумеется.
Глокта закрыл входную дверь и прохромал вслед за Вестом в столовую. Майор уселся в одно из кресел, Глокта в другое. Так они сидели какое-то время, глядели друг на друга и не говорили ни слова.
«Какого черта ему от меня надо, хоть в это время, хоть в какое угодно другое?»
Глокта рассматривал лицо старого друга в отблесках огня от камина и мерцании единственной свечки. Теперь он разглядел Веста получше и понял, что тот изменился.
«Он выглядит постаревшим».
Надо лбом майора виднелись залысины, на висках блестела седина. Его лицо стало бледным и худым, он осунулся.
«Выглядит обеспокоенным. Он измучен. Еле держится».
Вест оглядел жалкую комнату, жалкий огонь, жалкую мебель, бросил настороженный взгляд на Глокту и тут же опустил глаза. Он явно нервничал.
«Похоже, ему не по себе. Так и должно быть».
Вест, по-видимому, не был готов прервать молчание, так что Глокта взял это на себя.
— Итак, сколько же времени прошло, а? Не считая той ночи в городе… А ее едва ли стоит считать, не так ли?
Воспоминание о неудачной встрече на мгновение повисло в воздухе, словно неприличный звук. Затем Вест, откашлявшись, произнес:
— Девять лет.
— Девять лет… Подумать только. С тех пор как мы, два старых друга, стояли там на хребте и глядели вниз на реку. На мост и на всех этих гурков на другой стороне. Кажется, с тех пор прошла целая жизнь, не правда ли? Девять лет. Я помню, как ты умолял меня не ходить туда, но я никого не слушал. Каким дураком я был, а? Воображал, будто я — наша последняя надежда. Воображал, что я непобедим.
— Ты нас спас в тот день. Спас целую армию.
— Правда? Как чудесно. Не сомневаюсь, если бы я умер тогда на мосту, сейчас повсюду стояли бы мои статуи. Жаль, что вышло по-другому, ей-богу, жаль. Так было бы лучше для всех.
Вест сморщился и заерзал в кресле с еще более неловким видом, чем раньше.
— Потом я искал тебя… — промямлил он.
«Ты меня искал? Как чертовски благородно, мать твою! Настоящий друг. Правда, мне это мало помогло, когда меня тащили, ослепшего от боли, с ногой, изрубленной в фарш. И это только начало».
— Ты пришел не для того, чтобы вспоминать старые времена, Вест.
— Да… Да, правда. Я пришел по поводу моей сестры.
Глокта замер. Он ожидал чего угодно, только не этого.
— Арди?
— Да, Арди. Видишь ли, я скоро уезжаю в Инглию, и… Я надеялся, что ты присмотришь за ней, пока меня не будет. — Вест вскинул на него глаза. — Ты всегда умел обращаться с женщинами… Занд.
Глокта скорчил гримасу, услышав свое имя. Никто больше не называл его так.
