им не удастся выбить вас из наших рядов надолго.
— Будь осторожен! — крикнул Вест ему вслед, когда Челенгорм направлялся к двери.
— Конечно! — Здоровяк усмехнулся, закрывая дверь.
Вест взял трость, стоявшую сбоку у постели, и сжал зубы, заставляя себя подняться. Прихрамывая, он преодолел пространство, выложенное квадратными плитками в шахматном порядке, и подошел к окну. На каждом шагу его пронзала боль, но наконец он остановился, щурясь на утреннее солнце.
Глядя вниз на дворцовые сады, трудно было поверить, что рядом шла война, что недалеко отсюда простираются акры развалин и лежат груды мертвых тел. Лужайки были аккуратно подстрижены, гравий «расчесан» граблями. Последние потемневшие листья упали с деревьев, обнажив черные гладкие ветки.
Когда он отправился в Инглию, на дворе стояла осень. Неужели это было всего лишь год назад? Он участвовал в четырех больших сражениях, выдержал осаду, пережил кровавую рукопашную схватку. Стал свидетелем смертельного поединка. Был в центре великих событий. Пережил бросок на сотню миль по ледяной зимней Инглии. Нашел новых товарищей в самых неподходящих местах. На его глазах умирали старые друзья. Берр, Каспа, Катиль, Тридуба, все вернулись в грязь, как говорят северяне. Он смотрел в лицо смерти и нес ее другим... Вест пошевелил рукой, которая болела от неудобной повязки. Он собственными руками убил наследника трона Союза. Невероятная игра случая вознесла его на один из высочайших постов в государстве.
Какой напряженный год.
Но теперь все закончилось. Мир, если можно так сказать. Город в руинах, и каждый должен делать свое дело, но он должен отдохнуть. Конечно, никто не станет возражать. Возможно, он попросит, чтобы Арисс дан Каспа продолжала ухаживать за ним. Богатая и красивая сиделка — как раз то, что ему нужно.
— Тебе нельзя вставать.
На пороге стояла Арди.
Вест усмехнулся. Он был рад увидеть ее. В последнее время они сблизились, как когда-то давно, в детстве.
— Не волнуйся. У меня все больше сил с каждым днем.
Арди подошла к окну.
— Да-да, конечно. Через несколько недель ты будешь силен, как маленькая девочка. Ну-ка обратно в постель.
Она обняла Веста и, взяв у него трость, осторожно повела по комнате. Он не пытался сопротивляться. Если говорить начистоту, он уже почувствовал усталость.
— Нам нельзя рисковать, — говорила она. — Никого, кроме тебя, у меня нет, как ни грустно об этом говорить. Если не считать еще одного инвалида, моего доброго друга Занда дан Глокту.
Вест фыркнул от смеха.
— Этот костолом?
— Да, он человек в некотором смысле омерзительный. Пугающий и жалкий одновременно. А еще... не имея никого, с кем можно перемолвиться словечком, я прониклась к нему странно теплым чувством.
— Ха... Он бывал омерзительным и в совершенно другом смысле. Не знаю, почему я всегда испытывал к нему приязнь. Но он мне нравился. Наверное, это...
Внезапно его затошнило. Вест пошатнулся и почти упал, повалился на постель, вытянув перед собой несгибающуюся ногу. Взгляд его затуманился, голова закружилась. Он закрыл лицо руками, сжал зубы, пока слюна быстро накапливалась во рту. Рука Арди прикоснулась к его плечу.
— Ты в порядке?
— Да, вполне, просто... Опять приступ тошноты.
Ему уже стало легче. Он потер воспаленные виски, затылок. Поднял голову и снова улыбнулся Арди.
— Уверен, ничего страшного.
— Колем...
Между его пальцев остались волосы. Много волос. Его собственных, судя по цвету. Вест растерянно смотрел на них, ничего не понимая, затем закашлялся от смеха. Влажный кашель, солоноватый на вкус, поднимался откуда-то из-под ребер.
— Я знаю, что лысею с годами, — прохрипел он. — Но это уж очень резко.
Арди не смеялась. Она смотрела на его руки, широко раскрыв глаза от ужаса.
Патриотический долг
Глокта сморщился от боли, осторожно опускаясь в кресло. Фанфары не зазвучали, чтобы отметить тот момент, когда его больной зад прикоснулся к твердому деревянному сиденью. Ни фанфар, ни аплодисментов. Только резкий щелчок больного коленного сустава.
«И все-таки это величайший момент, причем не только для меня».
Те, кто придумывал мебель для Белого зала, были сторонниками полного аскетизма на грани абсолютного дискомфорта.
«Кажется, они сэкономили на обивке для самых могущественных лиц государства. Возможно, они хотели напомнить сидящим на этих стульях, что на вершине власти нельзя чувствовать себя вольготно».
Глокта заметил, что Байяз смотрит на него.
«Что ж, все неудобства неизменно достаются мне. Не слишком ли часто я это повторяю?»
Он сморщился, приподнимаясь, чтобы придвинуться. Ножки стула заскрипели по полу.
«Много лет назад, когда я был молод, красив и полон надежд, я мечтал оказаться за этим столом в качестве благородного лорд-маршала, уважаемого верховного судьи или почтенного лорд-камергера. Мог ли я вообразить, даже в самые плохие минуты, что распрекрасный Занд дан Глокта усядется в закрытом совете в качестве наводящего страх и всеми презираемого всемогущего архилектора инквизиции?»
Он едва удержался от беззубой улыбки, снова опускаясь на твердое дерево.
Однако не всех обрадовало его неожиданное возвышение. Король Джезаль особенно сердито смотрел на Глокту, выражая свое глубокое неприятие.
— Поразительно, что вы уже утверждены в должности, — резко бросил он.
Вмешался Байяз.
— Такие вопросы при необходимости решаются быстро, ваше величество.
— Ведь в последнее время, — заметил Хофф, улучив момент, чтобы оторваться от бокала и окинуть стол меланхолическим взглядом, — наши ряды так печально поредели.
«Это не преувеличение».
Несколько незанятых стульев зияли пустотой. Маршал Варуз отсутствовал, его считали погибшим.
«Конечно, он погиб. Ведь он руководил обороной Цепной башни, разлетевшейся на куски по всем улицам города. Прощай, мой старый учитель фехтования, прощай».
Пустовало и место верховного судьи Маровии.
«Наверняка от стен его кабинета до сих пор отскребают примерзшее мясо. Увы, прощай и ты, мой третий поклонник».
Лорд Валдис, командир рыцарей-герольдов, тоже отсутствовал.
«Вел наблюдение у южных ворот, где гурки взорвали свой порошок. Тела не нашли и, подозреваю, никогда не найдут».
Лорд-адмирала Рейцера также не было.
«Ранен саблей в живот в ходе морской баталии. Скорее всего, не выживет... Да, на вершине власти стало просторно по сравнению с тем, как было прежде».
— Маршал Вест не смог явиться? — спросил лорд-канцлер Халлек.
