Нечаянная страсть

девушки и заглянул ей в глаза, полуприкрытые и затуманенные.

– Вы меня погубите, – выдохнул он. Потом, глубоко вздохнув, быстро добавил: – Пошли!

Морайя молчала, когда Роан вел ее к конюшне. Он положил руки ей на талию, словно хотел усадить в седло, а взор его вперился в девушку.

– Завтра вечером я буду занят с вашим отцом, – сказал виконт.

Она кивнула.

– Значит, я приеду в понедельник вечером, – ответила Морайя своим низким голосом. Ее слова вовсе не казались нескромными, ибо каждому из них хотелось встретиться вновь как можно скорее. Роан усомнился в том, что это проклятое «соглашение», о котором она постоянно упоминала, – единственный ее мотив. Да, он сомневался, но вовсе не был уверен.

А каковы его мотивы? Что случилось с ним, нормальным, здравомыслящим мужчиной, если он готов играть в шахматы в полночь с красивой женщиной, которую поклялся не трогать? Какое-то безумие! Почему он не запретил ей приходить? В самом деле, почему?

Глава 17

Эндрю, вероятно, уже в сотый раз перевернулся с боку на бок, взбив подушку. Проклятие! Неужели он так и не уснет? Молодой человек уже несколько часов метался в постели. Он пожелал Джастину спокойной ночи, но с тех пор не сомкнул глаз. Ему никогда не привыкнуть к сельскому распорядку дня! До рассвета оставалось, наверное, около часа – время, когда любой нормальный мужчина возвращается домой из клуба или же от хорошенькой женщины. То, что в этот же час просыпаются коровы, гуси и куры, не имеет никакого отношения к людям. Эндрю снова взбил подушку и повернулся на спину. Джастин, видимо, легко приспособился к этому неслыханному распорядку, будь он проклят!

Но тогда, подумал Эндрю, свирепо отшвырнув одеяло и соскочив с кровати, драгоценный кузен, вероятно, согласится прогуляться в предрассветный час верхом по полям. Это подготовит Джастина к дневным делам и утомит Эндрю. Может, после он, наконец, выспится. Молодой человек натянул лосины, надел рубашку и сапоги. Утренний воздух показался ему свежим и бодрящим. В такой час непонятно, солнце или луна слабо освещает небо, но уже, несомненно, посветлело. Он тихо закрыл за собой дверь и устремился к апартаментам Джастина. Эндрю не смущало, что он разбудит кузена, но придется сделать это осторожно. Пройдя по комнатам Роана и даже ощупав постель, все еще окутанную полумраком, Эндрю убедился, что кузена здесь ночью не было и он вообще не ложился спать. Может, Джастин, опередив его направился на конюшню? Или, что нелепо даже предположить, работает? А что, если читает? Нет, никто не станет заниматься этим чуть свет. И все же… Спустя несколько секунд Эндрю спустился вниз, в кабинет Джастина. Кузена не было и там. Значит, в конюшне, решил Эндрю и не без злорадства подумал, что, возможно, Джастину тоже не спалось. Чего ради тот так настаивал вечером, чтобы Эндрю пораньше отправился спать?

Легким шагом Эндрю почти бесшумно подошел к конюшням. Он уже собрался открыть большие деревянные ворота первого стойла, но замешкался, услышав донесшиеся изнутри голоса.

– Его светлость опять уехал? – Эндрю замер, поняв, что говоривший – один из конюхов.

– Как видно, да, Томми. И судя по всему, уже давно. Я заходил сюда часа в два ночи. Жеребца уже не было, – согласился его товарищ.

Глаза Эндрю тревожно расширились. Что за дьявольщина? Где же Джастин?

– Ладно. Милорд вернется перед рассветом, Олби, и нам лучше не попадаться ему на глаза. Не наше дело, если ему захотелось уединиться с какой-нибудь красоткой с другого конца деревни.

Эндрю насторожился. Проклятие! Не много же Джастину понадобилось времени! Не прошло и двух дней, как он сюда приехал, и уже…

– Послушай, – начал Олби, – мой кузен Джимми говорит…

– Не все ли равно, что болтает Джимми! – послышался властный голос старшего конюха Палмера. Очевидно, Палмер вышел из заднего помещения, и теперь Эндрю услышал звуки шагов. Вероятно, конюхи расходились по своим местам, чтобы взяться за работу. – Эй, ребята! Я же предупредил вас, чтобы на моей конюшне не разводили сплетен. И не ленитесь. Томми, почему ты не чистишь лошадь его светлости? А ты, Олби, сразу принимайся за починку седел. Занимайтесь своим делом, черт возьми, вместо того чтобы галдеть, как стая гусей, – проворчал старый Палмер, впрочем, никого не испугав. Эндрю представил себе его морщинистое лицо, выражающее неодобрение. Таким оно бывало, когда он напускал на себя строгость.

– О, мистер Палмер, сэр, прошу прощения, – пробормотал Томми, – но… лошадь его светлости… видите ли, ее нет на месте. Об этом-то мы и говорили…

– Что значит нет на месте? Какого черта, где же она?

– Его светлость уехал, мистер Палмер. Мы как раз это только что обсуждали. Прошлой ночью он…

– Ладно, ладно, это вас не касается. Лучше принимайтесь за работу да поменьше болтайте. Ну, марш! – рявкнул Палмер, двинувшись к выходу.

Эндрю понял, что самое время ретироваться, побежал к дому, бросился в свою комнату, плеснул в бокал немного бренди, уселся в кресло перед пустым камином и сбросил сапоги.

Он отпил солидный глоток, и мысли его пришли в полное смятение. Прогулка верхом его уже не привлекала. Эндрю мог бы встретиться с Джастином, но понимал, что кузен не хочет посвящать его в свой дела. Эндрю нахмурился, крайне озадаченный поведением Джастина. Эти тайны ему положительно не нравились. Если он собирался на любовное свидание, почему бы просто не сказать об этом? Что крылось в его словах: «ляжем спать пораньше, старик» и «нужно привыкать к деревенскому распорядку дня»? А прошлая ночь… Эндрю вспомнил: Джастин выглядел таким утомленным, что с ним было невозможно разговаривать. О, да ведь Джастин напоил его только для того, чтобы заморочить ему голову! У Эндрю почти весь вчерашний день болела голова, а Джастин остался трезвым и удрал из Роанбрука среди ночи.

Черт побери! Эндрю отпил еще бренди. Что, черт возьми, происходит? Возможно, Джастин просто решил скрыть от него свои приключения. Но нет, кузен всегда был с ним вполне откровенен во всем, что касалось женщин. Тогда какого же дьявола…

Эндрю не считал себя ни самым умным из людей, ни самым логически мыслящим. Но он обладал