всякий раз, когда она протягивала руку за бокалом.
– Благодарю вас, милорд, – помолчав, проговорила Морайя. – Ужин… просто восхитителен. – Девушка не проявляла склонности к пустым застольным беседам, и Роан недоумевал, почему она нервничает или, во всяком случае, чувствует себя неспокойно.
– Да, – непринужденно ответил виконт, отрезав себе ломтик сыра. – Норрис превзошел самого себя.
– Вероятно, – отозвалась она не слишком выразительно.
Роан, заметив, что Морайя неправильно истолковала его слова, поспешил добавить:
– Это не значит, что Норрис… привык сервировать такие ужины. Его обязанности обычно ограничиваются тем, что он следит за моими галстуками и до блеска чистит сапоги. – Увидев, что боль в глазах Морайи не исчезла, Роан продолжал: – Моя репутация, конечно, небезупречна, и вам это известно. Но знайте и то, что сюда я женщин не привожу. Я очень давно не наведывался в Роанбрук, но когда приезжаю, этот охотничий домик становится для меня местом, где я могу обо всем подумать наедине.
Лицо Морайи просветлело. Она отпила вина и положила в рот тончайший ломтик сыра.
– А где уединяетесь вы, Морайя, когда хотите о чем-то спокойно подумать? – спросил виконт, откидываясь на спинку стула. Решив сосредоточиться на разговоре, он старался не смотреть, как на черных волосах и обнаженных плечах Морайи играют отблески света.
Она слабо улыбнулась:
– О, у меня нет дома, полного слуг, как вы знаете. А убежищем мне служат галереи, так же как в старину монахам. Правда, то, что осталось от монастырских галерей, теперь стало картинной галереей, но, по-моему, там сохранилась атмосфера далекого прошлого. За окнами раскинулся розовый сад, а я очень люблю розы. – В ее аметистовых глазах появилось мечтательное выражение.
Его вдруг пронзила мысль, что женщине с такими глазами и так любящей розы подобало бы иметь поменьше проблем и побольше иллюзий. Роан подавил раздражение, охватившее его оттого, что он с таким опозданием подумал об иллюзиях Морайи. И также сдержал порыв повернуться к девушке, погладить ее щеку, притянуть к себе. Боже, эти глаза способны погубить любого мужчину. Он помнил, какими они были прошлой ночью – темными и знойными, опаленными страстью. Виконт глубоко вздохнул и вцепился в край стола, чтобы пристроить хоть как-то свои руки. Близость к ней за столом превратилась в почти комическое испытание его силы воли. Да и вся ситуация выглядела нелепой. Какого дьявола, снова подумал Роан, Морайя отвергла его предложение? Вообще-то отказ сильно все упростил бы, однако… Нет, остановил он себя. Так даже лучше. В конце концов, ему не слишком хотелось жениться на Морайе, он желает близости с ней, но это не одно и то же. Роан откашлялся, пытаясь вспомнить ее последние слова.
– А что вы делаете, Морайя, когда вам не приходится решать свалившиеся на вас проблемы? – Его голос звучал не вполне уверенно, и виконт поймал себя на том, что его искренне интересует ее ответ. Несмотря на все случившееся, он так мало знал Морайю Лэндон!
– О, я всегда занята. Ей-богу, мне никогда не приходится скучать, и, по-видимому, покой провинциальной жизни мне очень по душе. Это, конечно, не значит, что мне не доставила бы удовольствия поездка в Лондон – наверняка город мне очень понравился бы. Но, полагаю, я скоро устала бы от непрестанной суеты и многолюдья, – ответила Морайя более непринужденно, чем прежде. Она подняла голову и прищурились. Роан заметил, что Морайя судорожно вздохнула, прежде чем, добавить: – Вас же, по-моему, влечет совсем другое. Ведь вы проводите в Лондоне так много времени!.. Вас утомляет рутина деревенской жизни, не правда ли?
Виконт оторвал глаза от Морайи. Он разрывался между желанием говорить с ней по-настоящему и нарастающей потребностью подхватить ее на руки и отнести наверх. Виконт едва не задохнулся, вспомнив о прошлой ночи. Подняв бокал с вином, он уставился на него и заставил себя вернуться к ее вопросу.
– Нет, я… признаться, меня частенько тянуло к деревенскому уединению.
– Почему же тогда вы так долго оставались в Лондоне, Джастин?
В первый раз за вечер виконт пригубил вино и вздохнул. Уж не этот ли вопрос, а может, просто ее присутствие смутило его?
– Это долгая история, Морайя, очень долгая. Но вы мне не ответили. Как вы проводите свободное время?
– Признаюсь, у меня его очень мало. Я чаще всего… занята. Может показаться, что я синий чулок, но меня заинтересовала история… окрестных монастырей и замков, – смущенно промолвила Морайя и занялась семгой.
– Ну и… – поощрил ее Роан с явным любопытством. Он не видел женщины, столь непохожей на синий чулок.
– Да. История меня всегда интересовала, и мисс Биллингсли это понимает.
Роан усмехнулся при упоминании об этой удивительно умной гувернантке, вспомнив ее рассуждения о мужчинах и женщинах, но промолчал.
– А потом, – продолжала Морайя, – года два назад я получила доступ к информации о Уикеме – мне попался какой-то путеводитель, вы, вероятно, знаете подобные издания. Я принялась рыться в книгах, семейных летописях и составлять описания. Все это оказалось столь увлекательно, что, покончив с историей аббатства, я занялась историей других окрестных монастырей. Их не так уж много. А потом еще пограничные замки… О чем только не рассказали бы эти древние камни!.. Я осмотрела лишь несколько замков, но когда-нибудь надеюсь познакомиться со всеми вдоль границы с Уэльсом, а также с развалинами. – Глаза Морайи сверкали воодушевлением, и Роан был просто очарован.
– Я с удовольствием составлю вам компанию, – импульсивно проговорил он и тут же пожалел об этом, поскольку взгляд Морайи вспыхнул и она быстро опустила глаза. Он мысленно обругал себя идиотом. Разве посмел бы Роан сопровождать ее в экскурсиях по пограничным замкам, да и куда бы то ни было? Общество ни о чем не должно подозревать. Для всех они лишь случайно знакомые люди.
«Проклятие! – подумал Роан. – С каждым часом все усложняется».
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в камине. Мягкий свет свечей, казалось, окутывал Морайю, ласкал ее золотистую кожу. Роан жаждал коснуться ее обнаженной шеи, но он не позволял себе даже думать об этом. Ему явно следовало что-то сказать, и он непринужденно
