захолустье оно не к месту.
Сибил снова с тайной завистью посмотрела на кузину. Ее собственное платье было гораздо скромнее — белое, как полагается по этикету молоденькой девушке, — и белизна наряда лишь сильнее подчеркивала бледность лица Сибил, совершенно «убивая» ее. Девушка чувствовала себя не в своей тарелке.
Кейт пыталась было настоять на том, что Сибил тоже не мешало бы пойти в чем-то новом, но сестры наотрез отказались пожертвовать еще одним нарядом — хватит, мол, с этой Золушки и того, что она идет в театр в компании двух джентльменов, которые, как ни старайся, упорно не хотят обращать внимания на них, старших. Заявлено это было тоном, не оставляющим сомнения в том, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. В результате Сибил ничего не оставалось, как идти в лучшем из своих старых платьев.
— Как жаль, — вздохнула Кейт, — что в театре будет темно и наши наряды останутся не замечены!
— Не грусти, кузина. Кому надо, разглядит.
Заметив Аласдера с первой минуты, как вошла в гостиную, Кейт уставилась на него, не скрывая восхищения. Любая женщина на ее месте смотрела бы на него так же — сэр Аласдер Сент-Эрт в этот вечер был неотразим. Строгий, но элегантный черный фрак, белоснежная рубашка, безукоризненно сидящие серые панталоны — все было новое, с иголочки. Ли в сером фраке тоже выглядел бы неплохо, будь он один, но на фоне рослого, мускулистого спутника его невысокая, худощавая фигура совершенно терялась.
Перед тем пристальным, чувственным взглядом, которым Аласдер посмотрел на Кейт, не устояла бы ни одна женщина. Сделав грациозный реверанс, Кейт выпрямилась, не сводя глаз с Сент-Эрта. Генриетта, Фрэнсис и Хлоя разочарованно вздохнули. Собираясь в этот вечер на бал (из-за чего, собственно, ни одна из них и не могла сопровождать Кейт в театр), девицы были разодеты в пух и прах, но оба джентльмена словно сговорились и не замечали их в упор. Даже на престарелой миссис Огаст в сером платье, казавшемся одинакового цвета не только с ее седыми волосами, но и с морщинистым, словно печеная картофелина, лицом, Аласдер и то, казалось, задержал внимание — во всяком случае, галантно предложил ей идти с ним под руку. От столь трогательной заботы лицо старухи просияло, скрюченная спина выпрямилась. В этот момент старая кикимора, должно быть, почувствовала себя принцессой. Но, погрузившись в кресло в ложе театра, миссис Огаст сразу заснула блаженным сном младенца. Кейт недоумевала, как можно столь безмятежно спать в таком шуме и при таком ослепительном свете люстр. Чтобы добраться наконец до ложи, которую заказал Аласдер, им пришлось едва ли не четверть часа продираться сквозь людей. Лишь устроившись, Кейт почувствовала облегчение, глядя вниз, в партер, на суетящихся зрителей, занимавших свои места. В этот момент она напоминала себе капитана, смотрящего с мостика на волнующийся внизу океан. Но, заметив, что на нее, в свою очередь, тоже смотрит с любопытством не одна пара глаз, девушка почувствовала себя неуютно.
— Не вжимайтесь так сильно в кресло, — шепнул ей на ухо Аласдер, — от этого вы начинаете напоминать двойника миссис Огаст. Держитесь свободнее!
— Мне кажется, сэр Аласдер, — шепнула в ответ девушка, — что здесь все только и смотрят что на меня!
— Ну, положим, не только на вас, но вы недалеки от истины. Здешняя публика приходит сюда не только ради представления, но и ради сплетен.
— Я бы даже сказал: не столько ради представления, сколько ради сплетен! — уточнил Ли.
— Ты прав, мой друг, — усмехнулся Аласдер. — Сплетни тоже своего рода театр, и порой даже более интересный, чем тот, что на сцене. Разве вымышленные, пусть даже гениальным драматургом, страсти могут сравниться с теми, что кипят в реальной жизни? Так что, — обратился он уже к Кейт, — мой вам совет: не поддавайтесь ни на чьи провокации. Чем сильнее вы будете убегать, тем с большим азартом вас станут преследовать. А не будете обращать внимания — они тут же переключатся на другой объект: когда добыча не сопротивляется, охота сразу же становится неинтересна.
— Спасибо за совет! — рассмеялась девушка.
Настроение у всех, если не считать по-прежнему дремавшей миссис Огаст, сразу улучшилось, и Кейт снова как ни в чем не бывало стала скользить взглядом по рядам, выискивая знакомые лица.
— Смотрите-ка, Кейт, — лицо Аласдера напряглось, — наша старая знакомая леди Элеонора со своим новоиспеченным женихом мистером Джеллико! Если верить слухам, их помолвка произошла во время званого вечера в доме Элеоноры. Об этом было объявлено в конце вечера — к большому удивлению всех гостей и самого Джеллико. Бедняга, как мне его жалко! Судя по его виду, он до сих пор не может прийти в себя!
Молодой человек, сидевший рядом с леди Элеонорой, и впрямь выглядел довольно-таки растерянным.
— Готова спорить, — прошептала Сибил, — что в случае с этим беднягой леди Элеонорой был разыгран тот же сценарий… — Она вдруг осеклась.
— Не волнуйтесь, — ободрил ее Аласдер, — мой друг Ли в курсе относительно того, что вы имеете в виду. Кстати, простите меня, Сибил, — я запамятовал, поблагодарил ли я и вас за вашу помощь. Своим спасением я обязан и вам — вы первая узнали тогда о коварных планах леди Элеоноры.
— Не стоит благодарности. Моя роль здесь невелика. А вот Кейт, можно сказать, совершила настоящий подвиг!
— Мой друг очень благодарен Кейт, — обратился к Сибил Ли, — но это не тот случай, о котором нам следовало бы распространяться на публике. Так что лучше всего просто забыть об этом происшествии.
— Уже забыла! — улыбнулась Сибил. — О чем это, бишь, мы разговаривали? — притворно спросила она.
— Да так, ни о чем… — подыграл ей Аласдер.
— Бедняга Джеллико! — проговорила Кейт, глядя на новоиспеченного жениха.
— Да, этот брак ему вовсе ни к чему, — поддержал Аласдер, — но не стоит так сильно переживать — в конце концов, он и сам парень не промах. Элеонора, разумеется, сделает все, чтобы устроить ему «сладкую» жизнь, но, можете быть уверены, и он в долгу не останется. Кстати, берегитесь ее, Кейт, — эта дама не из тех, кто легко прощает…
— Не волнуйтесь. Я скоро все равно уеду из Лондона. Вряд ли она пошлет своих людей в провинцию, чтобы и там преследовать меня!
— Жаль, что вы так быстро уедете! — проговорил Аласдер, отвернувшись, чтобы не показывать ей всю степень своего сожаления, и снова напомнив себе, что все, что он может позволить себе с этой девушкой, лишь легкий флирт…
Аласдер снова повернулся к Кейт, словно пытаясь понять, что же, собственно, так привлекает его в этой девушке. Не особая красавица, но тонкий профиль, мило вздернутый носик, влажные миндалины глаз вполне способны привлечь мужской интерес… А как хороши эти спелые, дразняще приоткрытые губки, так и зовущие к поцелую… Озорные кудряшки придают ей наивный вид, но фигура на удивление грациозна и женственна… Аласдер тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. Да что он нашел в этом полуребенке — совсем не его тип женщины… Его тип? Аласдер чуть было не рассмеялся вслух. Если у него и есть какой-то свой тип женщин, то лишь один — женщина, хорошо искушенная в искусстве секса, или по крайней мере всегда готовая, когда ему вдруг придет желание… Какой уж там тип — любая в конце концов сойдет, лишь бы помогла скрасить одиночество, побороть внезапный приступ тоски… В последнее время Аласдер начал все больше ловить себя на том, что его одноразовые приключения не столько дань вложенной в него матушкой-природой сексуальной потребности, сколько попытка доказать самому себе, что он еще жив и еще способен хоть чем-то интересоваться… По сути дела, все требования к женщинам для Аласдера уже давно сводились к двум — чтобы та была чистой и уступчивого нрава… Но сейчас сердце упорно говорило Аласдеру другое — как ни старался он подавлять все эти годы мечту о встрече с той, единственной, что ждет его где-то, — подавлять цинизмом, безверием, бесконечной чередой безликих одноразовых любовниц, — та упорно не хотела умирать. Вот и сейчас эта глупая юношеская мечта снова напомнила о себе, воплотившись в девушке с кудрявыми волосами, такой открытой и дружелюбной… В душе Аласдера боролись странные чувства. Нельзя было отрицать, что он испытывает к этой девушке сильное сексуальное влечение — обычная мужская реакция на хорошенькую женщину, — но вместе с тем это и нечто другое, почти забытое… И в то же время ему хотелось спасти ее — спасти от самого себя, Что ж, с сексуальным влечением он по крайней мере как-нибудь справится — в конце концов, это для него вещь не новая… Чтобы
