не совсем самостоятельно. Меня передвигает Граймз. Но меня волнует — я действительно обидел вас? — внезапно спросил он. — Я вовсе не хотел с вами ссориться. Так получилось, верно? Я все утро был не один и гадал, где вы. Миссис Тук доставила мне удовольствие, разделив со мной завтрак. Я встречался со своими людьми. И Граймз был здесь. Мальчики заходили перед школой, но сказали, что вы заняты. Вы избегаете меня. Простите. Мы можем снова стать друзьями? Мне вас не хватало.
Эти слова заставили ее взглянуть на него с удивлением.
— Не хватало?
— Я не лгу, — серьезно ответил он, глядя ей прямо в глаза. Что-то в ее взгляде заставило его опустить ресницы. Он смахнул с шелкового халата несуществующую соринку. — Конечно, я склонен приукрашивать правду, но никогда не лгу.
— Понятно. Значит, вы гадали, почему я не прихожу, и чувствовали свою вину? Прекрасно.
Граф рассмеялся.
— Да. Но мне не хватало общения с вами, — честно признался он. — Доктор говорит, что я должен остаться тут еще на несколько недель. Он беспокоится о ноге и голове. И не уверен, что поездка в экипаже безопасна для вашего покорного слуги. Мне даже запрещено еще неделю пользоваться костылем! Раз я вынужден остаться, то не можем ли мы заключить перемирие? Я не могу не приказывать. Видите ли, это врожденное. Я всегда вмешиваюсь и сую нос в чужие дела, что очень помогало моей работе во время войны, поэтому я свыкся со своими дурными привычками. Постараюсь исправиться. Но поскольку сейчас я способен только вести беседы, то нуждаюсь в них так же, как в воде и пище. Мне бы хотелось разговаривать с вами. Когда сможете и когда захотите, конечно. А вы захотите?
Нельзя отклонить такое милое предложение. А его улыбку еще труднее отвергнуть. Странно, как очень властный человек может становиться настолько же невинно-оживленным, как один из ее братцев, подумала Александра. Его таланту стоит позавидовать. Девушка ни на минуту не сомневалась, что умение очаровывать женщин так же отработано, как и все его речи. Она согласно кивнула:
— Ладно, хорошо. Но пожалуйста, постарайтесь понять — мне ничего от вас не надо. Ни денег, ни других подарков. Бесед вполне достаточно.
— Ну что ж, — сказал он, — тогда садитесь, пожалуйста, и расскажите мне, о чем сплетничает вся округа и чем вы занимались утром.
Александра улыбнулась, потому что его просьба звучала как приказ.
— Нет, спасибо. Не хочу пачкать вашу кровать.
Драмм смутился. Он занимал единственное кресло в комнате.
— Позвольте… — начал он. Девушка перебила его:
— Нет, я сама. Но пока не против постоять. Я слишком перепачкалась, все утро работая в огороде. Там и услышала последние сплетни. Что же новенького? Новое семейство малиновок поселилось в заброшенном яблоневом саду у дороги. Вчера поздно вечером видели барсука, он вернулся в свою нору только под утро. И еще! Начали цвести золотые шары.
Граф не рассмеялся, как она ожидала. Наоборот, опечалился, ласково глядя на нее синими, как цветы горечавки, глазами.
— У вас совсем нет соседей? — серьезно спросил он.
— Есть, конечно, — быстро ответила она. Ей не нужна его жалость. Девушка гордо подняла подбородок. — Но между нами нет ничего общего. Не поймите неправильно, здесь живут добрые люди. Я уверена, они тотчас бы примчались, если бы решили, что я в беде или мне нужна помощь. Но мы почти не знакомы. Мальчикам не разрешалось играть с местными ребятишками, когда они были младше. Мистер Гаскойн говорил, чтобы братья не дружили с теми, кого он считал глупее. Поэтому мы по-прежнему чужие. Дети часто знакомятся не с теми, с кем хотели бы их родители, а эти связи потом перерастают в дружбу на всю жизнь, куда бы судьба ни забрасывала человека, — объясняла она, словно повторяя заученное наизусть. — Мистер Гаскойн знал об этом. Он не старался быть приятным человеком. А теперь мальчики знают гораздо больше, чем их сверстники, и поэтому им неинтересно с другими детьми. Между ними нет вражды, но нет и дружбы. Это похоже на то, как если бы овец пытались подружить с коровами. Они пасутся на соседних лугах, но между ними ничего общего. — Девушка рассмеялась.
Драмм заметил, что она никогда не жеманничала. Ее смех не был отработанно-звонким. Естественный, теплый смех от всей души пробуждал желание к нему присоединиться. Но не сейчас.
— Вот как одна деревенщина думает об остальных деревенских жителях, — иронически заметила Александра. — Вам будет о чем рассказать своим лондонским друзьям, описывая приключения в сельской местности!
— А их одноклассники, — спросил он, не обращая внимания на ее иронию, — мальчики ведь ходят в гости?
Она покачала головой:
— Нет, им не позволялось дружить и с одноклассниками. Их положение слишком отличается от условий жизни других ребят, и мистер Гаскойн не хотел, чтобы мальчики мечтали о том, чего никогда не получат. Поэтому вся их жизнь — вот этот дом. Не так уж плохо.
— А вы? — серьезно спросил Драмм. — Вам разрешалось дружить с соседскими детьми или поддерживать отношения с женами других учителей, с их семьями?
— О, я, — сказала она и снова повернулась к окну. — Я нужна здесь. У меня не было времени встречаться с другими девочками, даже если бы мистер Гаскойн позволил.
— Проклятие! — произнес Драмм. — Не хочу говорить ничего дурного о вашем отце, но что он был за человек?
Ее взгляд сверкнул, глаза потемнели.
— Он взял детей, которые иначе оказались бы на улице, — ответила девушка. — Кит был совсем маленького роста несколько лет назад, поэтому его обучили бы ремеслу трубочиста, и он заработал бы какую-нибудь смертельную болезнь, целыми днями дыша сажей. Вин давно стал крупным мальчиком, и его отправили бы к каменщику или грузчику, где он надорвался бы рано или поздно, как тягловая лошадь. А сейчас он превосходно учится. Роб всегда проказничал. Если бы он попал к злому хозяину, то мог вообще не дожить до настоящего времени.
— А вы? — тихо спросил Драмм, следя за выражением ее лица.
Александра слегка пожала плечами и опустила ресницы.
— Я. — Она улыбнулась легкой, печальной улыбкой. — Мистер Гаскойн вообще не понимал девочек. Он считал, что оберегает меня. Может, так и было. Кто знает?
«Только не я», — виновато подумал граф. Поэтому он начал пересказывать ей, что прочитал сегодня в газетах.
Глава 8
Сарай быстро строился. Остин Граймз нанял людей, которые помогли доставить доски. Драмм из окна наблюдал, как поднимаются новые стены, и не находил себе места от желания увидеть, как все выглядит внутри. Поскольку ему не разрешалось спускаться, приходилось довольствоваться рассказами остальных обитателей дома. Когда все было сделано, они явились к нему в комнату, чтобы доложить о триумфе.
— Там очень много места! Хватит еще для пяти лошадей! — восторженно говорил Вин. — Окна такие большие, что, если залезть на сеновал и выглянуть, увидишь весь мир.
— Внутри сарая светло! И сеновал огромный, — с энтузиазмом подхватил Кит. — Там можно сидеть и читать до ночи и даже не зажигать фонарь.
— Все выполнено безупречно, милорд, — самодовольно произнес Граймз.
Остальные двое слуг стояли в коридорчике у дверей, поскольку не поместились в комнате. Они обменялись взглядами и улыбнулись.
— Дерево превосходное. Я редко видела подобное, — восхищалась миссис Тук.
— Дуб, — ответил Драмм, подавив желание поклониться.
— Золотистый дуб, — продолжала она, — гладкий и блестящий и, без сомнения, почти не требующий ухода.
— Новый сарай красивее, чище и больше, — воскликнул Роб. — Нам надо перебираться туда, а не жить в доме!
