неудивительно, что ничего серьезного у тебя с ними не выходит, — сказала ей как-то Марианне.
Может быть, она была права. Но годы летели очень быстро. Эрика признавалась себе, что она уже просто в панике. Смерть родителей тоже самым недвусмысленным и грубым образом заставила Эрику подумать о том, чего ей не хватает в жизни. После вечера пятницы ее мысли постоянно обращались к Патрику Хедстрёму.
Голос Дана прервал ее раздумья:
— Не может быть! Привет, ты давно тут стоишь?
— Да нет, совсем чуть-чуть. Мне захотелось посмотреть, как у тебя продвигается работа.
— Ну, во всяком случае, не всем же развлекаться, подобно тебе. Сидишь на заднице целыми днями, выдумываешь всякую ерунду, и тебе еще за это деньги платят — во житуха!
Они оба рассмеялись. Это была их излюбленная тема, на которую они могли говорить часами.
— Я тут тебе кое-что принесла согреться и подкрепиться.
Эрика помахала корзинкой.
— Ну, просто обслуживание класса люкс. И что ты за это потребуешь: мое тело или мою душу?
— Нет, спасибо. И то и другое можешь оставить себе. Размечтался. Больно нужно. Спала и видела.
Дан взял у нее корзину и, крепко поддерживая Эрику рукой, помог ей перебраться через релинги.[7] Было скользко, и Эрика едва не упала, она успела ухватиться за Дана и удержалась на ногах. Они стряхнули снег с трюмного люка, подложили под себя варежки, сели рядом и начали распаковывать корзину. Дан улыбнулся в предвкушении удовольствия, достав термос с горячим шоколадом, и улыбнулся еще шире, когда на свет появились бутерброды с колбасой со шпиком.
— Ты золото! — пробормотал Дан с набитым ртом. Какое-то время они сидели молча и с удовольствием ели. Было здорово сидеть так под послеполуденным солнцем, и Эрика постаралась выкинуть из головы неприятные мысли насчет работы и отсутствия самодисциплины. На неделе она довольно хорошо поработала над текстами и считала, что заслужила немного свободного времени.
— Слышно что-нибудь новое про Александру Вийкнер?
— Нет, расследование застопорилось.
— Да, я слышал; поговаривают, что у тебя появились собственные источники информации.
Дан лукаво улыбнулся. Эрика никогда не уставала удивляться, насколько быстро и эффективно работает сарафанное радио: видимо, каким-то образом о ее встрече с Патриком уже известно всему поселку.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Да нет, я не думаю ничего плохого. Ну и далеко вы зашли? Пробу сняли или как?
Эрика легонько стукнула его по груди, но не смогла удержаться от смеха.
— Не, никакой пробы не было. Честно говоря, я сама не понимаю, надо мне это или нет. Или, правильнее сказать, мне-то интересно, но я не уверена, стоит ли заходить дальше. И кто сказал, что ему интересно? А насколько я понимаю, это где-то как-то необходимо.
— Другими словами, ты трусишь.
Эрику кольнуло, что Дан одним словом и абсолютно правильно объяснил ситуацию. Иногда ей казалось, что он знает ее слишком хорошо.
— Да, должна признаться, что я немного не уверена.
— Но тут только ты должна решать: использовать тебе этот шанс или нет. А ты подумала, что будет дальше, если ты наконец отважишься?
Конечно, Эрика думала, думала много раз за последние дни, но до сего момента вопрос был, так сказать, скорее гипотетическим. В конце концов, они всего лишь поужинали вместе.
— Но вообще-то мне кажется, что тебе, наверное, стоит попробовать. Как говорится, «хотя и лопнула струна, но как она звучала…».
Эрика поспешила поменять тему разговора:
— Кстати, об Алекс. Я тут ухитрилась найти кое-что занятное.
— Ага, а что такое? — спросил Дан с видимым интересом.
— Ну, я побывала у нее дома пару дней назад и нашла одну интересную бумаженцию.
— Ты сделала что?
Дан изумился. Эрике совсем не хотелось выдавать ему детали, и она просто отмахнулась от него.
— Я нашла копию старой заметки об исчезновении Нильса Лоренса. У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, зачем Алекс понадобилось прятать вырезку двадцатипятилетней давности под своим бельем?
— Вот дерьмо. Под своим бельем?!
Эрика подняла руку и продолжила:
— Интуиция подсказывает мне, что это как-то связано с убийством. Не знаю, каким образом, но здесь зарыта не просто собака, а очень здоровая собака. И кроме того, когда я была в доме, туда кто-то пришел и что-то искал. Может быть, даже вот эту самую статью.
— Ты что, дура? — Дан смотрел на нее, открыв рот. — Ну и какую хреновину ты еще выкинешь?! Убийцу Алекс должны искать полицейские. — Его голос сорвался на фальцет.
— Да-да, я знаю. И совершенно не обязательно орать, у меня с ушами все в порядке. Я отлично понимаю, что не должна этим заниматься, но, во-первых, хотела я того или нет, но меня в это уже впутала ее семья, во-вторых, в свое время мы были очень близкими подругами, а в-третьих, я не могу перестать думать о том, что именно я нашла ее.
Эрика не стала рассказывать Дану о книге. Ей казалось, это будет выглядеть циничным и постыдным. Кроме того, Эрика подумала, что, хотя Дан и реагировал слишком нетерпеливо, он, безусловно, всегда очень переживал за нее. И, признаться, с ее стороны действительно было не слишком умно бродить по дому Алекс, учитывая сложившиеся обстоятельства.
— Эрика, обещай мне, что ты с этим завяжешь. — Он положил руки ей на плечи, заставил повернуться и посмотреть ему в глаза. У Дана был добрый, ясный взгляд, но сейчас он стал очень жестким, совсем ему не свойственным. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Но если ты будешь продолжать копать, то в один прекрасный день окажешься на дне морском, рядом с русалками. Кончай это дело.
Дан крепче сжал ее плечи, продолжая пристально смотреть в глаза. Удивленная резкой реакцией Дана, она только открыла рот, чтобы ответить, как сзади с причала послышался голос Перниллы:
— Так, они тут сидят и, как я вижу, неплохо проводят время.
Ее голос прозвучал непривычно холодно. Эрика раньше ничего подобного не замечала. Пернилла мрачно смотрела на них, ее руки непроизвольно сжимались и разжимались. В первую секунду они замерли от неожиданности, услышав ее голос, и руки Дана по-прежнему оставались на плечах Эрики. Молниеносно, будто обжегшись, он отдернул их и встал навытяжку.
— Привет, любимая. Ты сегодня закончила раньше? Эрика вот проходила мимо и принесла кое-что перекусить, и мы немного поговорили.
Дан говорил заискивающе, словно оправдываясь, и Эрика с удивлением переводила взгляд с него на Перниллу и обратно. Она никак не могла взять в толк, что происходит. Пернилла смотрела на нее с явной ненавистью. Ее руки были крепко сжаты в кулаки, и на долю секунды Эрике даже показалось, что она на нее набросится. Эрика ничего не понимала. Много воды утекло с тех пор, как они раз и навсегда разобрались с Перниллой насчет отношений Эрики и Дана. Пернилла прекрасно знала, что у них нет никаких романтических чувств друг к другу, или, по крайней мере, Эрика сильно надеялась на то, что Пернилла это знала. Сейчас у нее такой уверенности не было совсем. Но вопрос заключался в том, что вызвало такую реакцию. Она опять посмотрела на Дана, потом на Перниллу: между ними происходила какая-то невидимая битва, и, похоже, Дан ее проигрывал. Сказать ей тут было совершенно нечего, и Эрика со своей стороны сочла за лучшее молча уйти, предоставив им возможность разбираться самим.
Она быстро положила в корзину контейнеры и термос. Идя по причалу, она слышала у себя за спиной голоса Дана и Перниллы, казавшиеся особенно громкими из-за тишины вокруг.
