— Как долго вы пробудете в замке Дугласа? — вдруг спросила Элизабет Гордон.
— Пока… — Рандольф замолчал, глядя на поляну, где самка оленя оборонялась от настойчивых притязаний самца. — Пока… не выиграю пари или вы не покинете замок.
Элизабет Гордон показалось, что этот простой вопрос застал Рандольфа врасплох. Да, вне всякого сомнения, он что-то скрывает…
— Куда мы отправимся сейчас? — спросила она, с интересом поглядывая на своего спутника.
— Может, на соколиную охоту? — предложил Рандольф. — Обещаю уберечь вас от созерцания жертвы и ее предсмертных криков.
— Мы не привезли с собой птицу, — ответила Элизабет, глядя на Рандольфа.
— Дуглас, к сожалению, запустил свои клетки с соколами, — поморщился Макквин и проворчал:
— Кстати, мне сказали, что сегодня вечером нам опять подадут лососей.
Элизабет Гордон улыбнулась. Раньше ей не приходилось обсуждать вечернее меню с малознакомыми людьми.
— Вы опять помчитесь как вихрь? — поддразнила она Рандольфа.
— Если буду знать, что вы — позади меня.
Элизабет Гордон вдруг заметила, что у Рандольфа длинные, густые и темные ресницы.
— Клянусь вам, леди Элизабет, мысли о вас сбивают меня с толку.
Сказанный комплимент пришелся ей по душе, и она усмехнулась:
— Тогда какой же смысл в охоте?
Красноречивый и настойчивый взгляд Рандольфа заставил ее покраснеть. Похоже, она недооценивает этого молодого мужчину!
— Я люблю в женщинах стремительность.
— Вы предельно откровенны, Макквин, — заявила Элизабет Гордон.
Она тронула поводья, и белый жеребец отошел на несколько шагов от испанской кобылы Рандольфа.
— А вы утверждали, что мы не найдем подходящей темы для беседы! По-моему, мы понимаем друг друга с полуслова!
Из-за деревьев послышались хриплые предсмертные крики раненого зверя.
— Вперед! — крикнул Рандольф, стеганув лошадь, и махнул рукой, приглашая свою спутницу последовать за ним. — За теми вековыми дубами находится озеро. Поскачем туда. Побежденный исполнит желание победителя!
Элизабет Гордон ни минуты не сомневалась, что Рандольф, как и любой другой мужчина, потребует поцелуй, если, конечно, выиграет скачки, что вызвало у нее лишь легкую усмешку.
Некоторое время они мчались по лесу молча. Стук копыт заглушал доносившиеся крики раненых вепрей.
Когда они пересекали охотничью площадку, Рандольф неожиданно направил свою лошадь на широкую удобную тропинку, тем самым удлинив маршрут. Элизабет надеялась, что он поступил так не из-за лошадей — ее белый жеребец почти догонял приземистую испанскую кобылу Рандольфа.
Глядя на скачущего Макквина, Элизабет Гордон вдруг представила его на боевом коне и решила, что в сражении он так же ловок, силен и смел.
Сегодня утром во время молитвы в часовне она незаметно наблюдала за Рандольфом, стоявшим рядом с братом и юным племянником. Пока присутствующие почтительно склоняли головы в молитве, он украдкой поглядывал на своих родственников — брата Драммонда и племянника, как две капли воды похожего на старших Макквинов. Любящий взгляд Рандольфа и его преданность семье поразили и удивили Элизабет.
Осенний лес был устлан ковром из опавших разноцветных листьев, и их шуршание напомнило Элизабет о приближении зимы. Ее спутник вдруг обернулся, и она увидела сияющую, счастливую и самодовольную улыбку. Женщина вскинула голову и пустила своего белого жеребца галопом. Поравнявшись с Рандольфом, она неожиданно для самой себя послала ему воздушный поцелуй и молча помчалась дальше, выбрав кратчайший путь к финишу.
На большой поляне, окруженной со всех сторон могучими дубами, испуганные зайцы бросились врассыпную, а толстые пестрые куропатки шумно захлопали крыльями и улетели. Сквозь ветки деревьев виднелась блестящая поверхность озера, к которому несся белый жеребец Элизабет. Сзади слышался топот копыт лошади Рандольфа, но догнать жеребца ей было трудно: недавняя погоня за вепрем подорвала ее силы.
Элизабет наклонилась к жеребцу и прошептала ему на ухо ободряющие слова. Лошадь, словно поняв их, устремилась вперед еще быстрее. В ушах Элизабет звучал лишь оглушительно-громкий топот копыт, а ветер со свистом бил ей в лицо.
Казалось, она забыла обо всем на свете, интриги, политика, короли сразу исчезли, будто и не существовали вовсе, унося с собой все горести, разочарования и обиды. Ясным ноябрьским днем Элизабет скакала на прекрасном белом жеребце, ощущая в душе лишь необыкновенную легкость и восторг.
Деревья остались позади, и яркие солнечные лучи, отражаясь в озере, осветили лицо Элизабет.
Белый жеребец остановился. Элизабет, легко выпрыгнув из седла, подвела его к воде отдохнуть и напиться, а сама села на поваленное толстое дерево в ожидании Рандольфа Макквина.
Лошадь Рандольфа осталась далеко позади, и лишь спустя некоторое время его красно-черный тартан[4] замелькал между деревьями.
Ожидая появления Рандольфа, Элизабет не переставала думать о нем и перебирать в уме все разговоры, которые велись вокруг его имени. Ред Дуглас утверждал, что Рандольф прибыл в южную Шотландию просто с визитом вежливости, хотя всем было известно, что Макквины были вассалами Риваса Макдаффа — высокомерного и честолюбивого человека, мечтающего править горскими кланами.
Но сейчас Элизабет не хотелось вдаваться в детали политических амбиций и притязаний королей и вождей кланов. Ей выпала удача на короткое время насладиться настоящей свободной жизнью (к тому же она победила в скачках!). Элизабет сознавала, что женщина, состоящая на государственной службе у короля, должна вести себя соответствующим образом и строго придерживаться определенных правил, но времена, как и правила, меняются. А может быть, и она стала другой?
Наконец на берегу озера появился Рандольф на взмыленной испанской кобыле. Спрыгнув на землю, он ободряюще похлопал ее по крупу и повел к воде.
Белый жеребец Элизабет, ходивший по берегу, недоверчиво покосился на лошадь и тоже принялся пить воду из озера.
Тяжело дыша, Рандольф подошел к Элизабет и сел рядом, обхватив руками колени.
— Здесь все еще тепло, — сказал он и, взглянув на белого жеребца, добавил:
— Ривас Макдафф не преувеличивал, когда хвалил вашу лошадь. Она действительно великолепна.
В доме дяди за лошадьми Элизабет ухаживали специальные слуги, а здесь, в южной части Шотландии, ей приходилось это делать самой, справедливо полагая, что лошади — ее главное богатство.
— Моему белому жеребцу хорошо удаются длинные дистанции. А вам следовало бы выбрать короткий маршрут.
— Или более быструю лошадь.
— Таких в Шотландии не существует.
— А вы любите побеждать, Элизабет, — заметил Рандольф и ворчливо добавил:
— Но излишняя самоуверенность делает вас заносчивой.
На лице Элизабет появилось обиженное выражение.
— Я полагаю, что, если бы победу одержали вы, тоже ликовали бы от счастья!
Рандольф рассмеялся и взъерошил свои густые длинные волосы:
— Согласен.
Немного помолчав, Элизабет спросила:
— Так вы признаете свое поражение?
Рандольф раскинул руки в стороны и, подняв голову, стал смотреть в голубое небо.
— Полностью признаю и охотно Сдаюсь на милость победителя — Элизабет Гордон!
Элизабет тоже рассмеялась.
