— Я думал, что с родителями тебе будет лучше, — продолжал Сэм тем же тоном. — Просто безобразие! До чего довели дочь!
— Я сама отказывалась от еды. Когда человек болен, особенного аппетита он не испытывает, — ответила она, возмущаясь его необоснованными нападками.
— А я думал, что у тебя нет аппетита, потому что ты влюблена, — с неприятной гримаской протянул Сэм. — Чересчур поглощена мыслями о дорогом Джонни Линклэйтере?
Натали облегченно вздохнула. Так вот оно что! Он и не догадывается, о ком она в действительности грезит, кто лишает ее покоя и сна, из-за кого она потеряла аппетит. Она и сама презирала себя за это. Она и раньше, случалось, была влюблена, но тогда все было по-другому. На этот раз все значительно серьезнее. Она просто не в силах избавиться от мыслей о Сэме. Не может не думать о нем.
— Я не ела, потому что нездорова. А между мной и Джонни ничего нет и не было. Сколько раз я должна повторять это?
— Ничего нет? А почему же в таком случае он крутит пластинки для тебя? Только и слышишь: «А эта песенка — для моего заболевшего корью друга. Выздоравливай поскорее. Мне тебя так не хватает». И прочая чушь в том же роде. Я не часто слушаю эфир, но студия полна сплетнями.
Странно! Обычно Сэм вообще не слушает программы своей радиостанции, а если и слушает, то лишь в крайних случаях, если хочет внести какое-либо новшество или кого-то заменить, подумала Натали. Наверное, собирается избавиться от бедняги Джонни! За последние месяцы его рейтинг упал; впрочем, летом рейтинг падает у всех программ.
— Ты тоже слышал? По-моему, он просто хочет поддержать меня, — предположила Натали.
— Ты не понимаешь, что студия полна сплетнями, а это отрицательно сказывается на работе? Конечно, они переходят на шепот, когда я поблизости, но это не меняет сути дела. Твое имя у всех на устах. Неужели тебе это доставляет удовольствие? — с негодованием воскликнул Сэм.
— Джонни ставит пластинки и для медсестер, но почему-то никому не приходит в голову считать их его любовницами, — пыталась защитить себя Натали.
— Никому не приходит в голову, потому что он их даже не знает в лицо! Он не покупает им розы! — воскликнул Сэм и тут же добавил, подозрительно озираясь по сторонам: — Кстати, он больше не приносил цветов? Небось навещает тебя и здесь, а?
— Не говори глупостей! Сколько раз повторять, я не встречаюсь с ним.
— Рад слышать. С ним ты только потеряешь время. Он не из тех, кто готов жениться.
— Сейчас это модно. Я имею в виду — не жениться, — тихо проговорила Натали. Она знала, как к этому относится Сэм, и пристально посмотрела ему в глаза.
— Брак — устаревший институт, — безапелляционно заявил Сэм. — Женщины требуют равных прав с мужчинами. И кроме того, не успеешь жениться, как она начинает требовать развода, чтобы оттяпать у тебя побольше.
— Ну, ты сильно преувеличиваешь, — запротестовала Натали.
— Ничуть. Такое сплошь да рядом. Одним женщинам брак просто не нужен, другие используют его, чтоб было кому сесть на шею. Например, мой друг: развелся. И что? Вынужден жить в крошечной квартирке, зато жена живет в прекрасной квартире и еще получает алименты на ребенка. Колоссальные алименты!
— Не знаю, не знаю, — задумчиво проговорила Натали. — Думаю, этот случай, скорее всего, исключение. Я знаю множество одиноких женщин с детьми, брошенных мужьями и с трудом сводящих концы с концами, работая из последних сил. А их бывшие мужья не платят им ни пенни. Я думаю, они хотели бы выйти замуж за порядочного мужчину. Почитай газетные объявления.
— А, одно и то же! Ищут дурачка, чтобы влезть ему на шею. Я считаю, что институт брака давно изжил себя, — с уверенностью заключил Сэм.
Натали пристально посмотрела на Сэма. Почему он так ополчился против брака? То, что она знала о нем, о его прошлом, не давало ответа на этот вопрос. Его мама, такая приятная, милая женщина, скорее всего, была очень счастлива со своим мужем. Не понятно.
— Сэм, и ты не хочешь иметь детей? — спросила она.
— Может быть, когда-нибудь, — произнес он задумчиво. — Но факт остается фактом: каждый третий брак оканчивается разводом.
— Да, но остальные-то два, по всей видимости, счастливые, — парировала Натали.
— Вот именно — по всей видимости, — прицепился к слову Сэм. — Откуда мы знаем, что у них в семье в действительности происходит! Может, они живут еще хуже, чем те, которые развелись.
Натали промолчала.
— Ладно, взглянем с другой стороны, — оживился Сэм. — С экономической. Содержать семью — дело дорогое. Жена обычно хочет иметь красивый дом и детей. Она перестает работать, и муж один тянет на себе этот воз. Все бремя расходов ложится на его плечи. Взять, к примеру, меня. — Он заглянул Натали в глаза. — Ты же хочешь знать, почему я так настроен против брака? Изволь. У меня просто не хватит средств содержать еще одну семью. Военная пенсия мамы за отца смехотворно мала. Ее едва хватает ей на краски. Кроме того, у меня две сестры, они тоже, как ты прекрасно понимаешь, требуют кое-каких затрат. И хотя жалованье у меня, слава Богу, вполне приличное, мне едва хватает на жизнь. Я ничего не могу себе позволить! Не говоря уже о том, чтобы завести собственную семью.
Натали в задумчивости разглядывала замысловатый узор на своем теле, отбрасываемый листвой. От каждого дуновения ветра узор менялся.
Натали всегда знала, что Сэм заботится о своей маме и сестрах, но не догадывалась, что он содержит их материально.
— Но тем не менее твоя мама очень хочет, чтобы ты женился, — возразила Натали. — Она не знает, что ты платишь за все?
— Нет. Она выписывает чеки направо и налево, не имея ни малейшего представления, каков в действительности ее банковский счет. Только не подумай, будто она транжирка! Она очень аккуратно тратит деньги. Просто сейчас тяжелые времена. Жизнь дорожает и дорожает. Порой весьма незаметно. И мама, возможно, не понимает, каковы сейчас цены. Взять хотя бы ее дом.
— Она снимает его? А я думала, она владелица, — удивилась Натали.
— Владелец я, — сказал Сэм. — Купил его несколько лет назад для мамы и сестер. Они всегда мечтали иметь дом в сельской местности, вблизи моря. Мой отец был военным, и мы полжизни прожили в казармах. После его смерти какое-то время мы жили в государственной квартире, но когда я начал работать и прилично зарабатывать, то смог купить этот дом, правда в рассрочку. И по сей день выплачиваю. Но зато они счастливы. Надеюсь, через пару лет мои сестры будут самостоятельны в финансовом отношении, и я тогда смогу более свободно распоряжаться своими средствами, — добавил Сэм. — Я только одного не могу понять: почему мы все время говорим о моих проблемах? Мы говорили о Джонни Линклэйтере. И меня интересует: почему моя мама ни с того ни с сего вдруг решила, что я твой парень?
— Если бы ты не пил тогда на вечеринке…
— Ладно-ладно. Это уже было, — прервал ее Сэм.
— Честно говоря, я и сама не пойму, откуда она это взяла, — в задумчивости проговорила Натали. Она пыталась сосредоточиться, но в присутствии Сэма это было крайне трудно.
— Признавайся, Натали. Только ты могла сообщить ей это. Когда я разговаривал с ней вчера, она еще ничего не знала. А сегодня, после визита сюда, вдруг заговорила об этом. Все логично, так что признавайся. Хотя, может, твои родители навели ее на эту мысль? Кстати, где они?
— Поехали в магазин. Нет, только не они. Они весьма старомодны. Им и в голову не придет такое.
Он не верит мне, подумала Натали. Он думает, что я специально распространяю слухи, компрометирующие его, чтобы женить на себе.
Она вспомнила, что несколько раз Сэм пытался пригласить ее куда-нибудь, но она отказывалась. Она чувствовала и понимала, что для него важна лишь интимная близость. Но не этого она искала в мужчине.
— Так почему же ты не спросил свою маму, кто ей наболтал о нас? — спросила Натали.
— Я спросил, но она отказалась ответить. Поэтому я и заподозрил тебя. Она бы не стала скрывать,
