— Ах, мелкий… — кулачок Никки метнулся, как змея в смертельном броске, и ударил его под левое колено.
Леви не был готов к такому отпору. Нога у него подломилась, и он плюхнулся в ледяную воду рядом с Никки. Не успел он приподняться и глотнуть воздуху, как она оседлала его и заработала кулаками.
Леви обхватил ее за тонкую талию и окунул в пруд рядом с собой. Он почти тотчас пожалел об этом: Никки высвободила руки и плеснула водой ему в лицо. Леви выпустил ее из рук, она сейчас же воспользовалась преимуществом и продолжала теснить его, поливая водой. Чихая и отплевываясь, он тщетно пытался встать на ноги.
Никки поднялась и, гордо вскинув голову, вышла из воды. Пусть-ка этот самоуверенный Кентрелл посидит в грязи — это ему урок. Но когда она подняла голову и увидела на склоне холма Питера, глаза у нее сердито сузились. Вместо того чтобы прийти ей на помощь, он стоял, опершись на лопату, и широко ухмылялся.
Она сердито оглянулась на Леви и увидела, что он тоже улыбается. Смеяться над ней! Да как они смеют! Никки уже была готова приказать обоим убраться с глаз долой, но тут до нее дошло, как смешно выглядели они с Леви, когда барахтались в этой грязной луже. Леви хихикнул, и Никки не смогла сдержаться — ее уже распирало от смеха. Забыв о вражде, они от души хохотали под лучами раннего весеннего солнышка.
Только когда Никки начала дрожать от холода в своей промокшей одежде, она поняла, как удачно Леви ее осадил. Вместо того чтобы командовать, она думала только о том, как бы поскорее управиться с работой и вернуться домой, чтобы переодеться, и потому взяла лопату и присоединилась к мужчинам.
Никки наблюдала за Леви краем глаза и не видела на его лице злорадства, но, тем не менее, никак не могла избавиться от неприятного ощущения, что все вышло так, как хотел он. Да, видно, Леви Кентрелл — более серьезный противник, чем показалось ей поначалу.
Стоял март, было довольно холодно, а Никки с Леви были в мокрой одежде, поэтому им пришлось отправиться домой пораньше. Питер, все еще ухмыляющийся, остался доделывать работу. Никки дулась на своего спутника, и некоторое время они ехали молча.
Наконец Леви открыл рот.
— Я хотел бы научиться говорить с Питером. Научишь?
Она уставилась на него, совершенно ошарашенная подобной просьбой.
— Питер же не говорит.
— Еще как говорит! Я же видел. Говорит, и, похоже, довольно красноречиво. Я знаю, что он читает по губам, но не понимаю, что он говорит, и не могу общаться с ним на его языке.
— Да, зачем вам? Что, хотите поиздеваться над ним?
— Ты, в самом деле, так думаешь? — нахмурился Леви.
Никки внезапно почувствовала себя такой ничтожной и жалкой…
— Понимаете, с тех пор, как я знаю Питера, люди всегда обращались с ним как с полным идиотом.
— Но ведь я же не такой, Никки, — сказал Леви. — Если нам с Питером придется работать вместе, нужно, чтобы мы понимали друг друга. Так научишь меня его языку?
— Н-не знаю… То есть, понимаете… — Никки беспомощно вздохнула. — Видите ли, это сложнее, чем кажется.
— Чего ты боишься? Что я не смогу научиться, или что ты не сможешь меня научить?
— Ладно-ладно, только не сердитесь на меня, если ничего не выйдет.
В награду Леви тепло улыбнулся ей. И почему-то от этой улыбки сердце у Никки екнуло и во рту пересохло. Она мрачно стиснула зубы и подхлестнула коня. Да, Леви Кентрелл совсем не такой, как те мужчины, которых она встречала до сих пор. Надо будет присмотреться к нему.
4
Вот уже две недели, как Леви работал у Чендлеров, и все это время хорошее настроение не оставляло его. И когда они с Никки подъехали к лавке, все было в порядке. А теперь у него такой вид, словно он съел какую-то гадость.
— Что случилось? — спросила она.
— Ничего, — проворчал он. — Все прекрасно!
Леви стиснул зубы и уставился на дорогу — он как раз объезжал особенно глубокую рытвину.
Услышав этот недружелюбный ответ, Никки осторожно скосила глаза на Леви. С чего бы ему злиться на нее? Она наконец отказалась от борьбы с ним и даже согласилась на время переложить часть своих обязанностей на его широкие плечи. А потом, ведь за эти две недели она не раз давала ему повод рассердиться, а он только улыбался…
Может, Питер что не так сделал? Он с самого начала держался враждебно. Конечно, Леви старался не обращать внимания, даже когда Питер встретил в штыки его первые попытки объясняться знаками. Но в последнее время Питер стал несколько доброжелательнее.
Повозка подскочила на колдобине, и Никки ухватилась за край, чтобы не свалиться.
— Отлично, — пробормотал Леви себе под нос. — Может, эта проклятая проволока выпадет на дорогу и потеряется!
Никки оглянулась на мотки колючей проволоки, которую они купили в городе. Так вот в чем дело!
— Ты злишься оттого, что папа послал нас делать изгородь?
Леви даже не удостоил ее взглядом и свернул с дороги к источнику.
Повозка прыгала по камням и кочкам. Никки крепко держалась за сиденье и испуганно поглядывала на своего спутника.
— Слушай, изгородь все равно придется делать, даже если ты разнесешь повозку. Может, придержишь лошадей? Тише едешь — дальше будешь.
— Знаешь, мне приходилось ездить по дорогам куда хуже этой, когда ты еще пешком под стол ходил. Не надо меня учить.
— Если ты всегда так ездишь, странно, как ты до сих пор еще жив, — ядовито заметила она. — И вообще, что с тобой случилось? С тех пор как мы выехали из города, ты ведешь себя, как медведь в капкане.
Они приехали в нужное место, и Леви резко натянул вожжи. Никки не вылетела из повозки только потому, что крепко держалась.
Леви спрыгнул на землю, обошел повозку и принялся выгружать проволоку. Никки сползла со своего места и подошла к нему. Леви не обратил на нее никакого внимания. Он швырнул наземь один моток проволоки и потянулся за следующим.
— Я спрашиваю, в чем дело? Ты будешь отвечать или нет?
— Даже не собираюсь.
— Почему?
— Потому что не твое дело.
Никки ушам своим не поверила.
— Все, что происходит в этом доме, — мое дело, — отрезала она. Терпение у нее лопнуло. — Мой отец платит тебе за работу, и мое дело — следить за тем, чтобы ты эту работу выполнял. Говорил я ему, что не стоит нанимать какого-то бродягу, только он меня не послушался. И как только пришлось делать работу, которая тебе не нравится, ты сразу начал вести себя, как балованный мальчишка.
— Чья бы корова мычала! — Леви швырнул наземь третий моток проволоки и обернулся к ней — глаза его сузились от злости. — С тех пор как я работаю на твоего отца, ты стараешься, чтобы все знали, что ты думаешь по этому поводу. К твоему сведению, твой отец платит мне за работу, а не за то, как я к ней отношусь. — Он крякнул, поднимая тяжелую проволоку. — Я обещал делать, что велят, так что эту изгородь городить я буду. Но эта работа не обязана мне нравиться.
Никки, рассерженная и, как ни странно, слегка уязвленная этой отповедью, смотрела, как он отнес
