изгороди не обойдешься. Так что давай-ка забудем все, что я тут наговорил, и возьмемся за дело.
— Но разве нельзя что-нибудь придумать? Чтобы это было не так опасно для животных!
Леви невольно улыбнулся горячности Никки.
— Изгородь ставят для того, чтобы не пускать животных. Если проволока надежная, значит, она сделала свое дело.
— Да, но бедные олени…
— Бедные олени могут потравить поля ничуть не хуже коров Германа Лоувелла, — прервал ее Леви. — И потом, — добавил он, показав ей небольшие шипы, вплетенные между двумя проволоками, — эта штука не такая уж опасная. Я видывал похуже.
Но Никки все никак не могла успокоиться.
— А все-таки, я думаю, надо что-то сделать.
— Ну, наверно, можно каждый день объезжать изгороди и проверять… — Леви замолчал на полуслове, вглядываясь в прерию. — Так-так, — тихо сказал он. — Никки, будь добр, притащи-ка из повозки мою винтовку. Похоже, к нам гости.
К тому времени как Никки вернулась с винтовкой, Леви снова взялся за дело и теперь не спеша приколачивал проволоку к столбу. Никки прищурилась, вглядываясь во всадников, приближавшихся с запада.
— Думаешь, будут неприятности?
— Наверно, нет, но подготовиться никогда не помешает. — Леви взял выпрямитель и еще раз взглянул на всадников. — Я почти уверен, что один из них — женщина.
— Женщина? Вот странно… Кто бы это мог быть?
— Скоро узнаем, — Леви крякнул, натягивая проволоку. — А ты так и будешь глазеть целый день или все-таки поможешь мне делать изгородь?
Когда минут через пять хорошенькая шатенка со своим спутником подъехали к изгороди, Леви с Никки уже перешли к третьему столбу и как раз приколачивали первый ряд проволоки.
— Здрасте! — поприветствовал их Леви, воткнув молоток в столб и сняв шляпу, чтобы вытереть лоб.
— А что это вы здесь делаете? — поинтересовалась женщина.
— Хм, по-моему, это и так видно, — ответил Леви. — Делаем изгородь.
— Да вижу, олух! Только почему вы строите ее на земле моего отца?
— Оглядись-ка, Аманда Лоувелл! — вмешалась Никки. — Это земля моего отца, а не ваша.
Удивленная Аманда перевела взгляд на второго работника, и, когда она узнала Никки, глаза у нее полезли на лоб.
— Великий Боже! Николь, это ты?
— Ну да, Мэнди, конечно, я! — не слишком любезно ответила Никки, глядя на свою собеседницу.
— Называй меня лучше Амандой, — поморщилась шатенка. — Мэнди звучит так грубо!
— Тогда называй меня Никки!
Никки оценивающе разглядывала собеседницу. За эти три года, что они не виделись, ее подруга детства сильно изменилась. Куда девалась тощая долговязая девчонка? Теперь это была утонченная юная красавица. Аманда, похоже, подросла на несколько дюймов — а может, и нет, трудно было это определить: Аманда восседала на славной вороной кобылке; но изменилась она не только в этом. На блестящих кудряшках кокетливо сидела модная шляпка, которая очень шла к ее синей бархатной амазонке. При виде этой шляпки Никки почувствовала даже что-то вроде зависти: уж очень изящно держалась она на прическе Аманды. Даже голос у нее переменился: она теперь по-южному растягивала слова, а у них на Западе говорят отрывисто — в детстве и Аманда говорила так же. Только лазоревые глаза Аманды, которые всегда напоминали Никки летнее небо, остались прежними.
Сейчас эти глаза смотрели на нее с нескрываемым любопытством.
— Я не думала встретить тебя здесь, — сказала Аманда.
— Почему же? Я здесь живу.
— Я думала, вы с отцом уехали отсюда после того, как твоя мать… — Аманда неловко поерзала в седле. — Ну, короче, ты понимаешь, о чем я.
Глаза у Никки потемнели.
— Это наш дом, и ничто не заставит нас уехать отсюда. Чендлеры не из тех, кто способен удрать от публичного позора. А кстати, ты ведь вроде собиралась жить у тетушки в Алабаме.
— В Джорджии. Тетя Шарлотта скончалась два месяца тому назад, и я вернулась домой. Мы только вчера приехали. — Щеки Аманды залила краска, она встряхнула головой. — Вот увидишь, Никки, я переросла заблуждения своей юности. Прошлое осталось позади, и, что до меня, я намерена забыть его.
Никки пожала плечами.
— Должно быть, мы обе немного повзрослели. Что до меня, я никогда не любила поминать старое.
Рядом скрипнуло седло, и это напомнило Аманде о ее спутнике.
— Чарльз, — обратилась она к нему с сияющей улыбкой, — разрешите вам представить — это Николь… Никки Чендлер. Мы вместе играли в детстве. — Она произнесла это таким тоном, словно это было сто лет тому назад и не доставляло ей особой радости. — А это Чарльз Лафтон, племянник лорда Эйвери, — гордо продолжала она, снова повернувшись к Никки. — Когда лорд Эйвери узнал, что я застряла в Атланте, он послал Чарльзу телеграмму и попросил его проводить меня домой — он все равно собирался посетить эти места.
Никки доводилось видеть лорда Эйвери, местного «коровьего барона», однако ни англичанин, ни его племянник не произвели на нее особого впечатления. Но, по-видимому, Аманда не разделяла ее мнения на этот счет: она смотрела на красивого блондина с неприкрытым обожанием.
— Здравствуйте, — произнес он, тщательно выговаривая слова, как это принято у знатных англичан. Он вопросительно приподнял свои безукоризненно очерченные брови, глядя на Леви: — Простите, я, кажется, не расслышал вашего имени…
— Леви Кентрелл, — улыбнулся Леви.
— Кентрелл? — Чарльз призадумался. — Дядя купил лошадь у неких Кентреллов, что живут за Конским Ручьем. Вы, случайно, им не родственник?
— Может быть, — пожал плечами Леви.
— Леви только что вернулся из-за границы, — быстро вставила Никки. — Он провел там несколько лет и еще не успел повидаться со всеми своими родственниками.
— Да? Вы были в Европе?
Надменный тон Чарльза вывел Никки из себя. Приехал сюда невесть откуда и задирает перед ними свой благородный нос! Да как он смеет! Но не успела она открыть рот, чтобы выпалить уничтожающий ответ, как послышался добродушный голос Леви:
— Увы, нет. В столь культурных странах мне бывать не приходилось. Я путешествовал на Востоке. В основном по Китаю.
— Боже милостивый! Да это же на краю света! Скажите, там в самом деле так интересно, как об этом рассказывают?
— Да, я думаю, там стоит побывать, — усмехнулся Леви. — Хотя лично я не то чтобы очень рвался туда.
— А что это тебя сюда занесло, Аманда? — вдруг перебила Никки. — Помнится, ты не очень-то любила ездить верхом.
— Неправда. Мне просто не нравилось носиться сломя голову, как ты. А с тех пор я обнаружила, что это довольно приятное времяпрепровождение, если лошадь достаточно смирная. — Она похлопала свою кобылку. — Я показывала Чарльзу земли моего отца. — Она принахмурила свой безупречный лобик. — А папа знает, что вы делаете изгородь?
— Понятия не имею — пожала плечами Никки. — Столбы вкопали прошлой осенью, так что его люди ему, должно быть, доложили.
— Боюсь, ему это не очень понравится.
