Мальчик прижался к ноге Лейна и посмотрел на него такими же большими и синими глазами, как у Рейчел. Прежде чем задать следующий вопрос, он оглянулся на мать.
– А вы правда не снимаете его, даже когда спите?
Лейн подмигнул Рейчел, глядя поверх головы Тая.
– Конечно.
– Лейн… – в голосе Рейчел послышались предупреждающие нотки.
Отдавая Лейну револьвер, Тай спросил его серьезно:
– Вы надеваете ночную сорочку поверх него?
– Я не ношу ночью сорочек, – брякнул Лейн, не подумав.
Тай был ребенком, и всякие подробности его очень интересовали. Он немедленно потребовал разъяснений.
– А что же, кроме револьвера, вы надеваете, когда спите?
Лейн опять взглянул на Рейчел и с облегчением заметил, что она кусает губы, едва удерживаясь от смеха. Она пожала плечами, как бы желая сказать: «Сами выпутывайтесь».
– Ничего, – честно признался Лейн.
Услышав ответ, Тай расхохотался. Лейн зарядил револьвер и опустил его в кобуру. Тай перестал смеяться и оглянулся на мать.
– Ты очень хорошенькая, когда улыбаешься, мама.
– Согласен, – сказал Лейн.
Ее улыбка тут же исчезла и обращение стало гораздо сдержанней, словно малейший знак внимания со стороны Лейна пугал ее до смерти.
Она отошла к камину.
– Тебе пора спать, Тай. Пожелай мистеру Кэссиди спокойной ночи.
– А можно, Лейн уложит меня и почитает мне на ночь, мама?
Рейчел нахмурила лоб. Когда она видела Лейна в последний раз, он умел прочесть только свое имя.
– Ты достаточно надоел мистеру Лейну за день. Я уверена, что ему придется…
– У меня есть время на одну историю, – сказал ей Лейн, не признаваясь, что все изменилось.
– Вы уверены? – она внимательно смотрела на него, и в глазах ее читалось беспокойство, скрывавшееся за этим вопросом.
Он понял, что она хочет спасти его от неловкого положения.
Тай уже шел через холл.
– Не обязательно уметь читать, чтобы рассказать хорошую историю, – твердо заявил Лейн, умалчивая об истинном положении вещей. Он встал и потянулся.
– Не давайте ему заговорить вас, Лейн, – предупредила Рейчел. Он уже поднимался по лестнице, когда услышал, что она окликнула его: – Что бы там Тай ни говорил вам, он должен надеть ночную рубашку.
Пока мальчик развязывал шнурки на ботинках и раздевался, Лейн оглядывал его комнату. Она была не очень большая, но ее наполняли мебель, окрашенная в яркие цвета, книжки-гармошки и игрушечные звери разных размеров и очертаний. В углу, рядом с деревянным поездом, стояла маленькая кожаная лошадка на колесиках. В комнате была чистота и порядок, если не считать игрушек, великое множество которых валялось повсюду.
Лейн не мог не вспомнить об отвратительном соломенном тюфяке, брошенном на грязном полу у закапанной жиром плиты, который служил ему постелью. В ту пору он был не старше Тая и жил у Огги Оуэнс, женщины, которая взяла его к себе на время, когда Чейз пустился на поиски тех, кто был виноват в гибели матери Лейна.
Пока Тай снимал ботинки и отстегивал подтяжки, Лейн пытался вспомнить, как он жил в те годы, когда мать укладывала его спать, одевала его в чистое, мыла ему голову, всячески заботилась о нем. Но от тех лет не осталось ничего, кроме зияющей пустоты.
– Я буду спать голым, – заявил Тай, стоя у кровати. На нем не было ничего, кроме белья- комбинезончика.
– Нет, нельзя.
– Но ведь вы так спите?
– Я не живу в доме, где есть женщины, – напомнил Лейн. – Когда поблизости женщины, мужчина должен постоянно об этом помнить. Если в доме есть женщины, приходится делать много всякого, например, снимать шляпу, входя в комнату, и надевать на ночь ночную рубашку.
Он взял рубашку, сложенную в ногах постели, и поднял ее. Она была совсем как у взрослого мужчины, только очень маленькая. Лейн протянул ее Таю, который надел ее без дальнейших возражений.
Лейн смотрел на мальчика, на его маленькие, но крепкие руки и ноги, взъерошенные волосы, узкие плечи. Когда-то и он был таким же маленьким, таким же беззащитным, таким же зависящим от прихотей взрослого человека, женщины, под опеку которой он попал по недосмотру дяди.
И вдруг Лейна охватило непреодолимое желание защитить этого мальчика, – желание, которое страшно испугало его самого. Чейз оставил Лейна сразу же после того, как его мать покончила с собой – бросил
