Глаза Милли округлились от удивления.
— А как я это сделаю? — спросила она, глядя на банкноты. — Я ничего не знаю о куртизанках.
— Успокойся, Милли, — раздраженно сказала Диана и сунула банкноты ей в ладонь. — У тебя наверняка есть брат, или кузен, или еще какой-нибудь приятель, который может навести справки о Кэтрин Бержерон. Она пользуется дурной славой, эта куртизанка. Она была содержанкой мистера Кузино, торговца тканью. Можешь начать с этого. Его хорошо знают в Мейфэре.
Милли посмотрела на банкноты, зажатые в руке.
— Здесь, должно быть, двадцать фунтов, — пробормотала она.
— И будет еще двадцать, если ты сообщишь мне сведения, которыми я смогу воспользоваться. Ты меня понимаешь?
Милли подняла глаза на Диану. На ее лице появилась понимающая улыбка.
— Конечно.
— Хорошо! — воскликнула Диана и жестом показала на дверь. — А теперь поторопись. Информация об этой шлюхе нужна мне как можно скорее.
Глава 25
— Это настоящее безумие! — разбушевался Дигби, когда Кейт стала укладывать дорожную сумку, чтобы ехать в деревню. — Ты хоть чуточку представляешь, какую беду на себя призываешь?
— Да, догадываюсь, — спокойно ответила Кейт. Она взяла в руки коричневое платье из парчи. Дигби оказался плохим помощником, когда дело коснулось одежды, необходимой для охотничьего домика, поскольку он никогда на охоте не бывал.
— Никогда не слыхал ничего ужаснее, чем словосочетание «охотничий домик», — заявил Дигби.
Кейт подняла темно-синее шерстяное пальто.
— Как ты думаешь, в деревне так же холодно, как и в городе?
— Холоднее, — вмешался в их разговор Олдос. — И вам не нужны нарядные платья. — Это его твердо выраженное мнение вызвало полные любопытства взгляды как со стороны Кейт, так и со стороны Дигби. Олдос нахмурился. — Вы что, думаете, я родился на море, что ли? Что я, как маленький Моисей, дрейфовал по Северному морю? Нет, я родом из Бедфордшира, где полным-полно охотничьих домиков, и все они не что иное, как каменные сараи. На вашем месте я захватил бы подбитые мехом штанишки.
— К сожалению, у меня таких нет.
— Дигби прав, Кейт, — добавил Олдос. — Вы не можете ехать с герцогом, если хотите сохранить это место.
Кейт нетерпеливо вздохнула и повернулась спиной к друзьям и лицом к гардеробу.
— Благодарю вас, джентльмены, вы вполне определенно дали понять, что не одобряете мою дружбу с герцогом. Я понимаю вашу заботу, видит Бог, но я… не могу ничего с собой поделать. — И это была истинная правда.
— Ты можешь и должна! — наставительно проговорил Дигби. — Если тебя обнаружат, принц отомстит, и, уверяю тебя, дорогая, это будет весьма неприятная месть. Ты только посмотри, что он предпринял, чтобы отделаться от жены! Тебя сотрут в порошок, выбросят на съедение волкам.
— Я знаю, Дигби, — сказала Кейт. Она не только знала это, она не могла заснуть от этих мыслей. — Но он ничего не узнает, — упрямо добавила она. — Я очень скрытная.
— Она приняла решение, это очевидно, — сказал Олдос, на что Дигби лишь фыркнул.
Повисло молчание. Напряженность между Кейт и Дигби была довольно удушающей.
— Между прочим, я слыхал, что «Принцесса» повернула назад, в порт, — нарушил молчание Олдос.
Кейт замерла и посмотрела на Олдоса.
— Корабль Джуда? А что еще ты слышал?
— Только это. Болтали на набережной. «Принцесса» попала в шторм, потеряла мачту и медленно возвращается назад.
— И долго им еще плыть? — заинтересованно спросила Кейт.
— Примерно пару недель. Они идут в Дептфорд. Кейт взглянула на Дигби, чувствуя, как к горлу подступил комок.
— Просто не верится. Я могу найти Джуда! Я могу найти его, Дигби!
— Можешь, это верно, а еще ты можешь оказаться на улице из-за своей глупости. — Дигби фыркнул и показал на дорожную сумку.
Кейт сверкнула глазами и положила в сумку парчовое платье.
— Подумать только, по прошествии стольких лет я через пару недель увижу своего брата!
Меррик не мог понять, почему Грейсон решил провести несколько дней в деревне.
— Я нуждаюсь в тебе здесь! — умолял он.
— Меня не будет всего несколько дней, — утешал брата Грейсон. — И вряд ли ты так уж во мне нуждаешься. Ты весьма красноречив по части уничтожения рабства. С тобой Уилберфорс.
— Ты — герцог! — раздраженно возразил Меррик. — Твой титул придает большой вес в общении с членами парламента. Ну зачем ты едешь?
— У меня есть дело, которое я должен уладить, — объяснил Грейсон. Объяснения причин раздражали его даже больше, чем необходимость лгать. Неужели он не может раз в жизни несколько дней отдохнуть от своих обязанностей?
Очевидно, нет, ибо Меррик помрачнел еще больше.
— До меня дошли кое-какие слухи, — негромко сказал он.
— Слухи! — фыркнул Грейсон. О нем и его семье постоянно ходили всевозможные слухи, и эти слухи редко были правдивыми.
— Я слышал, что ты был в компании куртизанки.
Это заставило Грейсона нахмуриться.
— Это все в разделе сплетен, — пояснил Меррик. — Некоторые намеки о том, с кем ты водишь компанию. Некий герцог в компании некой леди в Британском музее.
Грейсон несколько дней не читал газет и удивился этой новости. Он взглянул на свой письменный стол, на кучу корреспонденции, которую оставил ему для просмотра Палмер. Грейсон так и не прочитал ее, поскольку поехал вместе с Мерриком за голосами. Какого черта эти писаки не оставят его в покое?
— Я бы никогда не стал давать тебе советы, — продолжал Меррик. — Но голосование так близко, и… я отчаянно нуждаюсь в твоей поддержке.
— Послушай, я буду вне Лондона всего несколько дней! Ведь я не собираюсь уезжать на недели. Это всего в двух часах езды. Разве далеко? А когда вернусь, я помогу тебе убедить последних сомневающихся в мудрости закона о запрещении работорговли. Тебе и не понадобится моя помощь, но я обязательно тебя поддержу. Не сомневайся в этом.
— Ну ладно. — Меррик коротко кивнул. — Я полагаю, остается лишь пожелать тебе доброго пути. — С этими словами он вышел из кабинета.
Грейсон вздохнул и посмотрел на корреспонденцию. Он взял стопку писем и бегло просмотрел их. Это были обычные послания — петиции от арендаторов, официальные документы в отношении тех дел, в которых он был заинтересован, несколько приглашений на предстоящий сезон.
В середине пачки он обнаружил веленевый пакет с печатью принца Уэльского. Грейсон нахмурился и взломал печать. Это было приглашение на ежегодный праздник по поводу открытия парламентской сессии и начала сезона. Джордж внизу сделал приписку: «Я надеюсь, что наш бриллиант поправился и ярко сияет. Вы должны украсить им на празднике свою руку».
— Черт меня побери, если я это сделаю, — пробормотал Грейсон и бросил послание в стопку корреспонденции. Он подошел к окну и посмотрел на парк. Что он творит? Какое безумное чувство позволяет ему не считаться со столь опасными последствиями? Он вынул карманные часы. Было без четверти двенадцать.
