иронией, то никак этого не показал.
— Пожалуйста, простите меня за то, что я вела себя страшно глупо, — медоточивым голосом проговорила Кейт.
Принц удовлетворённо улыбнулся:
— Ты прощена… — И зловеще добавил: — На сей раз. — Потрепав ее по щеке, он покинул дом.
Глава 30
— Не беспокойтесь, сэр, я объявлю сама.
Грейсон застонал, услышав через приоткрытую дверь кабинета голос матери. Он поднялся, когда лакей бросился вперед и, опережая герцогиню, поспешил объявить о ее приходе.
— Добрый день, матушка, — сказал он, сделав несколько шагов навстречу матери.
Вместо ответа она сунула в его протянутую руку «Морнинг таймс».
— Не нужно объяснять тебе, что леди Бэбингтон принесла это специально для меня? — раздраженно проговорила она, прежде чем пройти к дивану и сесть.
Грейсон с интересом посмотрел на газету.
— Что такое, черт возьми, нашло на тебя, Грейсон? — спросила герцогиня. Грейсон напрягся — герцогиня очень сердита на него. — Ты всегда подходил к своему имени очень ответственно и аккуратно!
— Я поступаю так и сейчас, уверяю тебя.
— В таком случае как ты объяснишь это? — Она энергичным жестом указала на газету. — Ты отлично знаешь, что ты сделал! И где — в Китридж-Лодж! Этот домик строил мой дед!
Черт побери! Грейсон не читал газеты и не знал, что некая миссис Оугл распространила сплетню, которая на быстрых крыльях долетела до Лондона. Грейсон вздохнул.
— Сплетни о высшем свете, я полагаю?
— Я отметила это место.
Он развернул газету и нашел чернильную отметку рядом с разделом сплетен:
«Недавно некий герцог отправился на охоту за свежим деревенским воздухом. Было замечено, что он положил в ягдташ симпатичную птичку, порода которой не известна бывалым жителям Хэдли-Грин, но, возможно, известна в районе суконных лавок, где она некогда обитала».
У Грейсона закипела кровь. Он отшвырнул газету и провел пальцами по волосам. Разве эта часть его жизни подлежала наблюдению и комментариям? Разве он не может позволить себе отдохнуть в охотничьем домике? Неужели он должен отвечать за это перед всей Англией, черт побери?
— Прошу тебя, скажи, что это была не куртизанка, — сдерживая себя, попросила мать.
— Напрасно просишь, — грубо проговорил Грейсон. Герцогиня ахнула.
— О Господи, я не могу в это поверить!
— Ради Бога, мама…
— Не смей ничего говорить! — гневно заявила он. — Ты опозорил меня перед всей нашей семьей, перед нашими друзьями и всем Лондоном! И чтобы ты ни сказал, это не поправит дела!
— В мои намерения никак не входило позорить вас, мадам, — четко произнес он. — И я не чувствую необходимости что-либо поправлять.
— Грейсон Роберт Генри Кристофер! — с пафосом воскликнула герцогиня. — Множество девушек готовы упасть к твоим ногам ради одного твоего взгляда! Есть замечательные дебютантки, кто-нибудь из них может стать твоей преданной и добросовестной женой и принести тебе наследника, которого ты наверняка хочешь иметь. Так почему ты связался с этой… развратной женщиной?
Грейсон искренне любил мать, но ее аристократическое высокомерие переходило все границы. Он поднялся с кресла настолько резко, что герцогиня невольно вздрогнула.
— Кэтрин Бержерон вовсе не распутная женщина, — заявил он и поднял руку, увидев, что мать вновь ахнула и остолбенела. — Более того, я думаю, что ты могла бы найти ее весьма приятной, если бы спустилась со своего пьедестала и познакомилась с ней.
— Да как ты смеешь позволять себе такие мерзкие поступки!
— Ты не можешь винить Кейт за обстоятельства ее рождения, мама, равно как и за обстановку, в которой проходила ее жизнь. Она не выбирала себе профессию, она выбрала способ выжить в этом весьма жестоком, в особенности для женщин, мире. Так что я попросил бы отыскать хотя бы каплю сочувствия в своем сердце и перестать брюзжать о моей репутации!
— Ты говоришь со мной весьма предосудительным образом! — запальчиво воскликнула герцогиня. — Я даже не могла подумать, что это вообще возможно!
— Я говорю с тобой совершенно честно. Я не искал знакомства с мисс Бержерон; на меня надавил принц Уэльский. Но смею заверить тебя: стоило мне переступить через предубеждения, и я нашел в ней весьма приятного собеседника. И я не намерен сносить насмешки и издевательства в ее адрес с твоей стороны или со стороны кого угодно.
Герцогиня смотрела на него в искреннем изумлении. Затем медленно поднялась на ноги.
— Я не останусь здесь, чтобы выслушивать всю эту галиматью.
Грейсон пожал плечами:
— Как хочешь.
Мать, чеканя шаг, направилась к выходу, едва не столкнувшись с лакеем, который бросился открывать для нее дверь. После ее ухода Грейсон вернулся в свое кресло, хотя ему стоило немалых усилий сдержать ярость. Он любил мать — она была не в большей и не в меньшей степени, чем Кейт, продуктом окружающей обстановки и воспитания. Однако он не мог мириться с ее предрассудками или полным неприятием Кейт. Или с ее убеждением, что она имеет право читать ему мораль по поводу того, с кем он может и с кем не может дружить.
Грейсон встал и подошел к окну. С момента возвращения в Лондон он постоянно думал о Кейт. Он совершил настоящую глупость, привезя ее в Китридж. Он позволил чувствам одержать над собой верх, отдался фантазиям, а сейчас пребывал в тревоге за Кейт, которая расхлебывала последствия.
Он страдал от этого, однако его руки были связаны. Что он может сделать? Забрать ее, рискуя тем, что Джордж отыграется на семье Кристофер? Джордж вполне определенно продемонстрировал свой гнев вчера вечером, когда пригласил Грейсона в Карлтон-Хаус.
Грейсон застал принца в состоянии подпития и раздражения.
— Вы меня просто потрясли! — разразился громкой тирадой принц. — Разве я неясно сказал, что держу ее для себя?
С Грейсоном говорили, как с непослушным ребенком.
— Вы сказали ясно, — сдержанно ответил он.
— Я не могу взять в толк, почему вы решили сделать из меня дурака?! — продолжал восклицать принц. — Мое положение рискованно, Дарлингтон, вы об этом отлично знаете. Я доверял вам, но вы разочаровали меня. Вначале Уилкс, затем Ламборн, а теперь вы!
Грейсон не без труда удержал себя от того, чтобы не броситься на него с кулаками. Уилкс был повешен за предательство. Что касается Ламборна… Грейсон верил в то, что Ламборна несправедливо обвинили в связи с женой Джорджа, но, тем не менее, он не хотел бы, чтобы его сравнивали с Ламборном.
— Не подходите к ней, Дарлингтон! — прорычал Джордж. — Не приближайтесь к ней снова, если не хотите, чтобы она оказалась на улице как рядовая шлюха.
Грейсон побледнел.
— Свой гнев вы выместите на невинной женщине?
— Она не столь уж невинна! — отрезал Джордж. — Позвольте также напомнить, что вашему брату требуется несколько весомых голосов, чтобы закон об уничтожении работорговли был принят!
Грейсон прищурился.
— А при чем тут голосование?
