У Линн было три дюжины вечерних платьев исключительно черного и белого цветов, а также двенадцать меховых шубок в охлаждаемом шкафу слева. На новой шубке от Фенди, которой она хвасталась на вечеринке, еще болтался ценник.
Линн покупала себе одежду По всему Техасу, пользуясь услугами самых дорогих, элитных бутиков. На одни только шарфики, к которым она питала особое пристрастие, у нее уходило не меньше пяти тысяч долларов в год.
Ведь Линн была женой Берта Бина, а Берт, как представитель новой знати, не жалел денег, лишь бы доказать всему остальному Техасу, что он ничем не хуже старой знати, к которой принадлежала Барбара Котрелл.
С десяти лет Берт батрачил на ранчо Котреллов. Вместе с пятью своими братьями и сестрами он жил на маленькой ферме — отец их бросил. Берту еще повезло — он окончил восемь классов. Бины никогда не имели достатка, но однажды брат Рик рассказал Берту, что один его приятель собирается бурить нефтяную скважину. Берт с Риком уехали из дома и устроились на буровую в Мидленде. Свой заработок они инвестировали в эту же буровую и получили большую прибыль. Потом Берт вложил деньги в другие буровые.
К двадцати двум годам он уже стал богачом… и полюбил Линн Нельсон.
Линн была его пропуском в высший свет. Когда они познакомились, он считался самым красивым парнем в кервиллском округе. Ни на ком так стильно не смотрелись джинсы «Левис», как на Берте Бине. С таким смазливым лицом и мускулистой фигурой он запросто мог бы стать кинозвездой.
Тем летом Линн ходила на вечеринки с Бертом, и ей завидовали все подруги. У него были деньги, которые он легко на нее тратил, обаяние и внешность. Его поцелуи сводили Линн с ума, вызывая в ней такую страсть, о которой она и не подозревала. В тот день, когда он сделал ей предложение, она была на седьмом небе от счастья.
Родители любили Линн и согласились на этот брак, хотя и не пришли в восторг от происхождения Берта. Они знали, что дочь упряма и выйдет замуж, даже если они не дадут ей своего благословения. Они устроили ей самую пышную свадьбу десятилетия.
Семья Линн была одного круга с Котреллами, и Барбара не только пришла на свадьбу, но и подарила невесте дорогие подарки. Барбара одобрила этот брак, потому что была уверена: Берт никогда не будет так богат и влиятелен, как она, и не боялась конкуренции с его стороны. В отличие от Брендона Уильямса Берт знал свое место.
Теперь, через много лет, Линн начала думать, что Барбара не зря так ревностно относилась к происхождению. Память о прошлой нищете и низкая самооценка мешали Берту утвердиться в жизни. Линн устала с ним бороться. Целых пятнадцать лет она безуспешно пыталась доказать мужу, что его главный враг — это он сам. И все эти пятнадцать лет Берт клялся ей в верности. Но она давно ему не верила.
Линн повесила в шкаф ярко-розовое замшевое платье и вынула из ушей серьги с цирконом в три карата. Вообще-то серьги с бриллиантами лежали в сейфе. В последнее время Линн стала бояться носить на людях драгоценности. Тайком от Берта она постепенно возила свои самые лучшие украшения к нью- йоркскому ювелиру и делала с них копии. Лини сама не знала, чего она боится, но не успокоилась, пока не получила дубликаты всех своих драгоценностей, включая обручальные кольца.
Линн вышла из гардеробной в белой атласной пижаме, украшенной голубым французским кружевом. На роскошных нарядах она отводила душу.
У всех богатых жен Техаса был повод отвести душу. Но Линн страдала больше других.
В двадцать четыре года, беременная первым ребенком (он умер при родах), будучи на пятом месяце, она узнала, что Берт изменяет ей с новой официанткой кервиллского бара.
Позже выяснилось, что это не первый его роман на стороне.
От расстройства Линн не могла ни есть, ни спать. К несчастью для себя, она по-прежнему безумно любила мужа.
Она винила Берта в смерти их первого ребенка. Он сказал, что у нее невроз и что ей надо отдохнуть. Линн улетела в Лос-Анджелес и там купила себе первую норковую шубку.
Все чеки она переслала Берту. Он не сказал ей ни слова.
Она зашла в ванную — роскошную комнату в тридцать квадратных футов с белым ковром на полу и зеркальными стенами. Двери и трубы были выкрашены глянцевой черной автоэмалью. На возвышении стояла черная ванна-джакузи, в углу была душевая кабинка, выложенная черным кафелем, а за перегородкой туалет площадью десять на десять футов с унитазом и биде. Вся арматура была сделана из золота двадцать второй пробы. Линн подошла к черной мраморной раковине и смыла макияж. Подняв голову, она увидела в зеркале Берта. Он стоял сзади, полностью одетый, и смотрел на нее.
У Линн подвело живот и подогнулись колени. К горлу подступила тошнота.
— Не делай этого.
— Линн…
— Не уходи, Берт.
— Я только схожу за сигаретами.
— В буфете лежат две пачки.
— Я смотрел. Там ничего нет. Вернусь через час.
— Не трудись. — И она швырнула в него полотенцем.
Берт чуть не расплескал свой бокал. — Убирайся ко всем чертям! крикнула она, но он уже ушел.
Линн подбежала к унитазу. Ее вырвало.
Шарлин поежилась и набросила на плечи дымчатую норковую шубку от Адольфо.
— Замерзла? — спросил Гарри; он сопровождал ее на вечеринке.
Она нажала серебряную кнопку внутренней связи на подлокотнике между сиденьями.
— Луи, включи обогреватель, рог favor.[6]
— Si, — ответил шофер и повернул ручку компьютеризированного термостата.
— Еще шампанского? — Гарри, взяв бутылку, налил себе в бокал.
— Пожалуй, нет, — отозвалась Шарлин, кутаясь в шубку.
На губах ее играла довольная улыбка.
— Хороший был вечер?
— Да.
Гарри откинулся на спинку сиденья и обнял ее за плечи.
— Кажется, сегодня я подружилась с одним человеком.
— Правда? Спасибо. — Он начал нежно покусывать ее ушко.
Шарлин вывернулась.
— Не с тобой, Гарри. И прекрати!
— В чем дело?
— Я говорю о Морин Макдональд.
— А… — Он убрал руку и сделал большой глоток вина.
— Я не часто испытываю такие чувства к новым знакомым. Мне почему-то кажется, что мы с ней уже встречались.
Может быть, так оно и есть.
— Вы встречались? Когда? Где?
— В прошлой жизни. Наверное, мы с ней были подругами. А может быть, даже сестрами… или братьями.
Гарри потер глаза.
— Я слишком много выпил, чтобы вникать в эти премудрости. Брось, Шарлин! Как вы могли быть братьями?
— Это возможно. Вполне возможно. Если чувствуешь с кем-то духовное родство, значит, очень может быть, что ты общался с этим человеком в прошлой жизни.
— Шарлин, я баптист и не верю в реинкарнацию.
— Гарри, я знаю тебя уже пять лет и что-то не припомню, чтобы ты ходил в церковь.
— Я ходил туда раньше.
