небоскреба, и они всю ночь занимались любовью. С тех пор они стали любовниками.
— Мисс Макдональд? — окликнул шофер.
— Да? — Морин очнулась от воспоминаний Уже дома.
Она вышла из машины и остановилась, ожидая, пока шофер вытащит ее сумки из багажника. Швейцар подбежал помочь.
— С возвращением, мисс Макдональд!
— Спасибо, Эдди.
Девушка похлопала его по руке. Она знала Эдди с десяти лет — с тех пор как ее семья переехала в это здание. После смерти родителей выяснилось, что отец не доверял страховкам и вкладывал все свои деньги в акции. Это давало неплохую прибыль, но вскоре котировки сильно упали. Морин забрала оставшиеся деньги и положила их в банк. Сумма была небольшой, но позволяла чувствовать себя в безопасности.
Эдди с шофером помогли девушке донести багаж. Дав обоим на чай, она вошла в квартиру.
Бросив пальто на софу, Морин быстро просмотрела пришедшие счета — писем она не получала. Потом, настроив радио на свою любимую станцию мягкого рока, прошла на кухню и достала себе кока-колу. Проходя мимо автоответчика, машинально включила его и отправилась в спальню разбирать сумки.
Сообщения были самыми обычными. Звонили из багетной мастерской, сказали, что готова рамка для литографии — последней в ее коллекции. Зубной врач напоминал о приеме на среду. После десяти подобных сообщений она услышала незнакомый голос с техасским акцентом:
— Мисс Макдональд, это Сильвестр Крэддок из Кервилла. Я сообщаю вам, что ваш дядя, Мак Макдональд, скончался вчера поздно вечером. Как его адвокат, я счел нужным немедленно известить вас об этом. Если вы не сможете приехать в Кервилл, я сам организую похороны. Позвоните мне по телефону 512- 444-8890.
Автоответчик щелкнул и автоматически перемотал пленку.
Морин застыла на месте. Во рту у нее вдруг пересохло, а глаза наполнились слезами.
— Этого не может быть… — Она подлетела к автоответчику, прокрутила его вперед и еще раз прослушала сообщение адвоката. — Нет! — вскричала она, закрывая лицо руками. — Дядя Мак… у меня никого нет, кроме тебя…
Она взглянула на огромную картину маслом Ремингтона,[2] висевшую над камином. Дядя Мак подарил этот пейзаж ее матери, своей невестке, около двадцати лет назад, надеясь заманить ее на свое ранчо. Но Джиллиан родилась и выросла в Нью-Йорке. До того, как выйти замуж за Хала Макдональда, она четыре года проработала манекенщицей и была горожанкой до мозга костей, как и се дочь. Джиллиан ненавидела Техас и вообще любое пространство под открытым небом, если там не было тротуаров, магазинов, кафе и телефонов на каждом углу.
— Дядя Мак…
Морин бросила взгляд на удобное мягкое кресло, обтянутое набивным ситцем с цветочным рисунком. Дядя всегда сидел в нем, когда приезжал к ним в гости. Обычно он всю ночь проводил в этом кресле, не желая спать в Тесном «кабинете», переделанном из кладовки.
Она вспомнила, как жила летом на его ранчо. Он учил ее ездить верхом и даже бросать лассо. Дядя Мак никогда не был женат, но прожил счастливую жизнь. Он не был отшельником, просто, по его собственным словам, в нем бурлила кровь старых ковбоев, которым никто не нужен, только земля и воля. Мак и в самом деле казался неприспособленным к современному миру. Он был счастлив там, в западном Техасе. И она должна похоронить его подобающим образом.
Дрожащей рукой Морин взяла телефонную трубку и набрала номер Крэддона. На другом конце провода телефон прозвонил четыре раза. Она взглянула на часы. В западном Техасе сейчас шесть часов вечера. Скорее всего адвокат еще на работе.
На пятом гудке трубку сняла женщина.
— Кабине — О, слава Богу! Я испугалась, что уже никого нет.
— Да, я уже уходила.
— Я вас долго не задержу. Мистер Крэддок на месте? Это Морин Макдональд.
— О, мисс Макдональд, он ушел около часа назад. — В тоне секретарши слышалось сочувствие. — Что ему передать?
Я знаю, что он очень хотел с вами поговорить.
— Передайте ему, что я вылетаю в Кервилл, чтобы все подготовить… для моего дяди. Я позвоню завтра и сообщу, в котором часу я буду.
— Очень хорошо. Примите мои соболезнования, мисс Макдональд.
— Спасибо, — сказала Морин и бережно опустила трубку на рычаг.
Выйдя из скорбного Оцепенения, она позвонила транспортному агенту, услугами которого пользовался их журнал.
Но было уже поздно, и контора была закрыта. Тогда Морин напрямую связалась с аэропортом и заказала билеты. Она прилетит в Техас во второй половине дня.
Вернувшись в спальню, девушка принялась рыться в шкафу, подбирая вещи в дорогу. Ей необходимо было чем-то заняться, чтобы не думать. Но она вдруг перестала бросать платья на кровать и опустилась в маленькое антикварное кресло.
— Дядя Мак…, у меня даже нет платья для твоих похорон!
Я никогда не думала, что ты умрешь…
И Морин разразилась слезами. Она проплакала почти два часа, меряя шагами комнаты и вспоминая свои разговоры с дядей. Но воспоминания не утешали, а лишь причиняли боль.
Она умывалась в ванной, когда зазвонил телефон.
— Ты что, динамишь меня или просто забыла? — шутливо спросил Майкл.
— Майкл… — Она посмотрела на часы: четверть десятого. — Знаешь, я совсем не настроена…
— Брось! Я прервал деловую встречу, чтобы поужинать с тобой.
Сейчас она как никогда нуждалась в утешении. Ей хотелось, чтобы ее обняли и сказали, что все будет хорошо.
— Я еду.
Морин сидела в такси, тупо уставясь в пространство. В ресторане, когда метрдотель уже вел девушку к столику Майкла, в ее душу вдруг закрались сомнения. А сможет ли Майкл, простой смертный, облегчить ее скорбь по ушедшему дорогому человеку?
Он встал и поцеловал ее. Усевшись напротив, она заметила, что он заказал шампанское. Бутылка была наполовину пуста.
— Ты жутко выглядишь. Что случилось? — спросил Майкл.
— У меня умер дядя.
Глаза ее налились слезами, но она крепко зажмурилась и залпом выпила бокал шампанского, пожалев, что это не виски.
— Тот, который жил в Техасе?
— Да.
— От чего он умер?
— Н-не знаю, — ответила Морин. И в самом деле, как же она не задала секретарше мистера Крэддока такой важный вопрос? — Я позвонила адвокату, который оставил сообщение на автоответчике. Он хочет, чтобы я организовала похороны.
— Понимаю. — Майкл взял ее за руку. — Завтра ты должна уехать?
— Да. Я знаю, у тебя есть для меня работа…
Он сжал ее руку.
— К черту работу! Я же не тиран какой-то. Ты не виновата, что так получилось. Конечно, было бы прекрасно, если бы ты осталась со мной… и с журналом. Но ты не можешь.
Морин улыбнулась:
— Майкл, ты так добр ко мне.
— Знаю. И ты не забывай об этом. Слушай, ты хочешь есть?
Она покачала головой:
