— Вы не слишком его уважаете, да?
Крэддок не отрывал глаз от дороги.
— Я не говорю плохо о покойниках.
— Только о живых? — съязвила Морин.
Остаток пути они ехали молча. Девушке не терпелось поскорее избавиться от этого самодовольного типа, который явно недолюбливал своего клиента. Она догадывалась, что сверкающий «кадиллак» куплен на деньги дяди Мака.
Наконец они въехали в ворота ранчо Макдональда, лежащего среди холмов к северу от реки Гваделупа.
Морин словно вернулась в детство те же каменистые холмы, те же дубы, та же суровая земля. За домом — сверкающий на солнце ручей. И наконец, сам дом.
Он был построен в конце девяностых годов прошлого века богатым скотопромышленником. Каменный, двухэтажный, с красной глиняной крышей и двумя круглыми башнями по краям, это! особняк являл собой причудливую архитектурную смесь из испанских сводчатых окон и колоннад с английскими дверями и крышей.
На втором этаже вокруг всего здания тянулась крытая галерея с каменными балюстрадами и огромными арками.
Она укрывала дом от палящего солнца и пропускала в комнаты освежающий ветерок. Внешние стены толщиной в четырнадцать дюймов служили защитой от любой непогоды.
Морин не была здесь больше семи лет и ожидала, что дом окажется меньше, чем она запомнила. Но вышло наоборот. Огромное строение величественно возвышалось над огороженными загонами для лошадей, над усыпанным камнями и заросшим травой двором и запущенным огородом, разбитым с восточной стороны у подъездной дороги.
Морин благоговейно взошла по ступеням крыльца. Дом выглядел еще более испуганным и одиноким, чем она. Девушка обернулась к Сильвестру:
— Я остаюсь здесь.
— Что?
— Я смогу обо всем договориться отсюда. Как, вы сказали, — называется похоронное бюро?
— Бюро Эрлмана.
— Ладно, я все сделаю. И сама позвоню пастору баптистской церкви Троицы.
— Не советую, мисс Макдональд. Вам будет гораздо удобнее в городе. Я забронировал вам номер в отеле «Хилтон». А здесь, в доме, вряд ли найдется даже еда.
— Хуанита еще здесь?
— Да. Сегодня она уехала в гости к матери. Но вечером вернется.
— Значит, все в порядке.
— Как хотите, — сказал Крэддок и достал ее вещи из багажника.
Они прошли в вестибюль.
Морин засмеялась:
— Только в Техасе не запирают дверей!
Он протянул ей ключи от дома:
— На случай, если вы не сможете побороть привычку.
После похорон я официально зачитаю текст завещания. Если вы все-таки передумаете и решите вернуться в город, позвоните. Мой телефон вы знаете.
— Я не передумаю, — сказала Морин, проводив его до дверей.
Крэддок уехал.
Девушка была рада, что может побыть одна и самостоятельно осмотреть дом. На первый взгляд он выглядел неплохо. Хуанита следила за чистотой. Но, войдя в старую обшитую панелями гостиную с высокими потолками, дубовыми колоннами и паркетным полом, Морин поняла, что без большого ремонта не обойтись.
Побелка на потолке потрескалась и облупилась. Обои в столовой, кабинете, библиотеке и вестибюле отслаивались от стен. Полы покоробились и вздулись. Занавески и оконные рамы совсем обветшали.
В кухне Морин вспомнила, что дядя Мак никогда ничего не переделывал. В детстве она не обращала на это внимания, но сейчас запустение бросалось в глаза. Плита была газовым монстром, произведенным еще до Второй мировой войны. В не менее древнем крошечном холодильнике не работала морозилка. Здесь не было ни посудомоечной машины, ни мусоропровода, ни нормальной кухонной мебели. Линолеум задрался по краям и почернел от въевшейся грязи, которую, сколько ни три, уже не отскоблишь. И здесь на потолке потрескалась известка, а все деревянные детали нуждались в покраске. Когда она повернула водопроводный кран, он начал фыркать и плеваться, а трубы противно загудели по всему дому.
Она пощелкала круглыми выключателями — теми самыми, которыми оснастили дом до Первой мировой войны, когда впервые провели электричество.
Морин поднялась на второй этаж. Здесь было шесть спален, три ванные комнаты и ниша для отдыха в конце коридора. Мебель стояла только в двух комнатах — Мака и Хуаниты. Две ванные были в порядке, требовалось только заменить технику и освещение, третья же находилась в аварийном состоянии, наверное, с 1948 года — с той поры, как Мак купил этот дом.
Морин притащила свои сумки наверх и тут же начала опустошать шкаф и комод Мака. Одежды там было немного — в основном джинсы и клетчатые рубашки. Висели два костюма, аккуратно упакованные в полиэтилен; четыре пары ботинок — все очень старые и поношенные. Хуанита содержала дядины вещи в чистоте и порядке. В комоде не нашлось ничего интересного, но, открыв нижний выдвижной ящик, девушка наткнулась на альбом с фотографиями.
Она села на пол и принялась бережно листать страницы.
— Да это же я! — тихо воскликнула Морин, разглядывая собственные фотографии, аккуратно подобранные по годам.
Здесь были «валентинки», которые она присылала дяде, и самодельные рождественские открытки. А вот она верхом на лошади — это было в пять лет, когда она приезжала с родителями на ранчо. На десяти снимках она сидит на коленях у магазинного Санта-Клауса — ей от года до одиннадцати. Морин вспомнила, что в двенадцать лет отказалась идти сниматься в магазин и прислала свою фотографию на фоне собора Святого Патрика. Под этим снимком дядя написал:
«Моя малышка растет», Морин прижала альбом к груди и встала с пола. Она отдаст всю одежду баптистской церкви, а альбом сохранит.
Спускаясь по лестнице, она увидела тень у входной двери.
— Хуанита, это ты?
Ответа не последовало. Она продолжала спускаться и, подойдя к двери, увидела, что там никого нет.
По спине Морин побежали мурашки. На всякий случай она закрыла входную дверь на засов.
По пути в кухню она услышала, как хлопнула задняя дверь.
— Ну нет, я не сумасшедшая! — сказала девушка и бросилась в кухню.
— Хуанита!
Старая мексиканка резко обернулась. Черные глаза округлились на смуглом лице.
— Мисс Морин!
— Я же слышала, как кто-то ходит. Я так рада, что ты здесь!
— Si, я тоже, — Хуанита обняла девушку, — дай-ка я на тебя посмотреть. Ой, какая худенькая! Твой дядя Мак, ему так не нравится.
Морин улыбнулась:
— Наверное. Но я уверена, ты это исправишь.
— Si. Садимся. Говорим. — Хуанита подвела Морин к деревенскому дубовому столу и чуть ли не силком усадила ее на стул, а сама принялась хлопотать резать овощи, делать лепешки. — Как ты сюда добраться?
— Меня подвез мистер Крэддок.
Хуанита покачала головой:
