пред тобой преклоняюсь я». Именно такое чувство я испытываю к тебе, Кэтти. Все просто.
Невероятно, но легкая улыбка заиграла на губах Кэтти.
— Это совсем не просто. Мне понятен глубокий смысл этих слов.
Рей затаил дыхание, моля, чтобы она продолжала.
— Рей, — спокойно сказала она, — ты хороший человек, не думай, что я забыла тебя. Но я не могу дать тебе того, чего ты хочешь и заслуживаешь. Ради себя уезжай отсюда, разведись со мной и начни все сначала. Поверь мне, так будет лучше.
Кэтти закрыла глаза и опустила голову.
— А если ты останешься и самолюбие твое пострадает, то не вини меня потом в этом.
— Я позабочусь о себе, — решительно сказал он. — Этому научился за последние месяцы.
Кэтти широко раскрыла глаза.
— Как мне все это надоело, — прошептала она. — Если бы ты действительно любил меня, ты бы уехал.
— Я остаюсь, — упрямо сказал Рей, чувствуя, что нервы его напряжены до предела.
Неужели он подталкивает ее к решению, принять которое она пока не в силах? Тогда он скорее вредит, чем помогает делу; этим он лишь отдаляет, а не приближает ее к себе, снова причиняет ей боль, а ведь на ее долю выпало столько страданий!
Или он заблуждается? Упрямо не желает верить, что она разлюбила его? Она не хочет делить с ним постель, не хочет попытаться начать все заново. Она ясно дала ему это понять.
В таком случае, если он останется, то страдать будет он. Тут она права.
Он уже готов был сказать, что завтра уезжает, но в этот момент Кэтти сказала:
— Я устала, а завтра мне рано вставать. Я возвращаюсь.
Не обращая на него внимания, она пошла по тропинке. Рей подождал, пока она отойдет подальше, включил фонарь и начал продираться сквозь гущу деревьев. С каждым шагом, приближавшим его к гостинице, в душе росло чувство тревоги. В смятении провел он остаток ночи.
Глава 4
Следующим утром на рассвете Роберт посвятил Рея во все премудрости поведения мухоловок, показал очаровательного медососа и куриного гуся, добывающего себе корм около гостиницы. На завтрак миссис Бенсон подала гренки, ветчину и кофе. Кэтти не было.
Рей не жалел об этом. Он ничего не сказал Салли о своем отъезде, поскольку так и не принял окончательного решения. Он чувствовал себя опустошенным, встречаться с Кэтти ему не хотелось. После завтрака вновь появился Роберт с пакетом, в котором лежали бутерброды, фрукты и сок.
— Хотите пойти посмотреть пляж на другой стороне мыса? — спросил он. — Вы должны научиться отличать кулика от других птиц.
Наверняка это не сложнее, чем разобраться в собственных мыслях, решил Рей и, выдавив из себя улыбку, сказал:
— Пошли.
На безоблачном небе сияло солнце. Но Роберт не обращал внимания на погоду, точно так же как на мелкий кустарник, царапавший его голые ноги; он без умолку рассказывал о школе на материке, которую посещал зимой, о том, как отец научил его разбираться в птицах, как только он стал достаточно взрослым, чтобы удержать в руках бинокль.
— Я хочу стать натуралистом и изучать биологию, — сказал он. — О, смотрите, вон там вдали летят черные лебеди; на Тасмании их огромные колонии.
Маленькие, с ярким оперением птички парили над зарослями дикой розы, их перья переливались на солнце, словно драгоценный камень. Такие птички летали и около его виллы на Багамских островах, когда он впервые привел туда Кэтти. Тогда мы в первый раз занимались любовью, с грустью думал Рей, наблюдая, как стайка уносится прочь.
— С вами все в порядке? — спросил Роберт.
— Вчера ночью Гюнтер, Кэтти и я ходили смотреть крачек, я немного устал, — объяснил Рей. Он бы предпочел, чтобы наблюдательность Роберта ограничивалась птицами.
— Кэтти плакала сегодня утром, когда готовила завтрак, — с нотками обвинения в голосе сказал мальчик. — Это из-за вас?
Рей пожал плечами:
— Не знаю, Роберт. По-моему, ей не по душе, что я здесь.
Роберт задумался.
— Мне нравится Кэтти, и вы — тоже. Не понимаю, зачем вы ссоритесь. Вы, взрослые, иногда такие странные.
— Да уж, — криво усмехнувшись, подтвердил Рей. — Ну а где же знаменитые кулики?
Берег буквально кишел ими. Наблюдение за птицами отвлекло Рея от грустных мыслей. Он нашел их удивительно красивыми, ему нравились переливающиеся чешуйчатые спины и грациозные движения; когда стаи птиц стремительно взлетали в воздух, солнечные блики играли на их белых брюшках.
— Некоторые из них могут пролететь до восьми тысяч миль во время миграций, — сказал Роберт. — А сейчас они заготавливают корм для перелетов.
Сообщение, что такие маленькие создания могут преодолевать огромные расстояния, почему-то заставило Рея приободриться, и, когда далеко за полдень они с Робертом, разгоряченные, вспотевшие и грязные, вернулись назад, он чувствовал себя умиротворенным. Мальчик отправился выполнять свои обязанности по дому, а Рей надел плавки и пошел на небольшой пляж к северу от гостиницы.
Вода оказалась ледяной, видимо поэтому на пляже никого не было. Проплыв несколько раз вперед и назад с такой скоростью, словно участвовал в соревнованиях, Рей решил позабавиться, ныряя за камнями на дне. С шумным фонтаном брызг он вынырнул, тряхнул головой, чтобы удалить воду из ушей, и вышел на берег.
Рей растерся полотенцем, ощущая покалывание во всем теле. Он чувствовал себя удивительно бодрым после двух бессонных ночей. Подобрав камень, он ловко швырнул его в воду. Камень подпрыгнул несколько раз и исчез в волнах. Рей подумал, сможет ли Роберт сделать то же самое.
Он научит его. Мальчик ему нравился. Очень нравился.
Рей заметил, что кто-то приближается к пляжу. Сердце его замерло, когда на поляну вышла Кэтти. На ней были короткие оранжевые шорты и зеленая майка.
— Привет, — окликнул он ее.
— Не знала, что ты здесь, — сказала она, нахмурившись. — Иногда я прихожу сюда остыть от плиты — на кухне становится невмоготу от жары, а здесь можно передохнуть.
Она не хочет, чтобы он оставался здесь. На пляже. На острове. В ее жизни.
— Оставлю тебя одну, я уже собирался уходить. — Рей подобрал с земли полотенце и сунул ноги в шлепанцы.
При его приближении Кэтти скрестила на груди руки, ветерок трепал ее волосы, пряди падали на лицо. Она сжала губы и напряженно вглядывалась в даль. Но когда он поравнялся с ней, Кэтти как бы невзначай окинула взглядом его фигуру. Внезапно она вскрикнула:
— Рей! Что с тобой произошло?
Он опустил глаза. На левой стороне грудной клетки краснел длинный безобразный шрам.
— Я упал, — сказал Рей. — Зимой, в феврале, когда катался на лыжах в горах.
— Упал? Но ты же никогда не падал.
— Двое новичков оказались у меня на пути, когда я съезжал по склону. Пришлось выбирать — либо они, либо ближайшее дерево. Я предпочел дерево.
Сдавленным шепотом Кэтти сказала:
— Ты всегда так носишься, ведь ты мог погибнуть.
— И не донимал бы тебя сейчас, правда?
