взгляд прищуренных глаз оставался суров и надменен.
– Вы не откажетесь от своих заказов из-за таких пустяков.– Сандра в упор смотрела на него, ошеломленная его натиском.– Особенно после того, как вы заявили о дружбе с папой!
– Я подтверждаю это. Я считаю Демми прекрасным товарищем, но разве вы не слышали изречения «Бизнес не знает жалости»?
– Нечего тогда болтать о доверии!– вырвалось у нее.
Она с удовольствием заметила, что ее упрек попал в цель.
Никто так, как она, не знал, что вокруг полно поставщиков любых товаров, готовых в минуту перехватить инициативу и задушить их бизнес. Только надежность фирмы и личное уважение клиентов к Демми Берчу помогали фирме выжить в сложных условиях конкуренции. Конечно, не последнюю роль играло превосходное качество товаров, которые они ввозили из Европы, Африки и Дальнего Востока.
Внезапно она растерялась и рассердилась на себя, потому что не знала, насколько велико могло быть влияние Фила Меласа. Он ведь говорил, что владеет сетью ресторанов в стране. Сколько же их у него? Кроме того, нефть! Подленькое замечание насчет постели с завтраком тоже не ускользнуло от ее внимания. Может, нужно быть благодарной за то, что она не подвергается сексуальным домогательствам в обмен на перспективу в бизнесе.
– Я не блефую, Сандра!– Он словно прочел ее страх, но своей фразой лишь усилил его.– Когда вы лучше узнаете меня,– продолжил он,– то поймете, что это не мой образ действий.
– Я не желаю лучше узнавать вас и не восприимчива к шантажу!– Внутри у нее все дрожало, но, будь она трижды проклята, если хоть на йоту уступит его наглым притязаниям.
– Шантаж?! Что за оскорбительное название для простого обмена любезностями – ваше присутствие за моим столом в обмен на пополнение книги заказов Берча!– Только теперь она поняла, что он платит ей той же монетой, применяет ее же методы, которые только что порицал.– Это так, Сандра!– Его лицо было серьезно, но в глазах была веселая искорка, он посмеивался над ней.– Та же предоплата. Простой принцип, но кому-то от этого может быть неудобно и неприятно, особенно если у него есть другие планы. Однако в этом случае вы со мной уже согласились, разве нет? Или когда вы говорили о недостатке доверия в бизнесе, вы не относили это к собственному поведению?
Его слова подтверждали то, что она и так уже подозревала: Фил Мелас явно опытный игрок, а ставка для нее слишком велика. Он не оставлял ей выбора. Она была возмущена: против нее применили ее же тактику.
– Хорошо.– Она сдалась с достоинством.– Раз уж для вас это так много значит, я принимаю ваше приглашение.
– Отлично! Так займем наш столик!
Сандра высоко подняла голову и позволила отвести себя в зал ресторана. Она сделала вид, что не заметила торжества на его красивом лице в момент ее капитуляции.
Настольные светильники с цветочными композициями совершенно преобразили облик ресторана, придав ему мягкую интимность и создав неуловимое ощущение Восточного Средиземноморья в самом сердце Бостона.
Все столики были уже заняты, и в воздухе стоял легкий гул от гортанной греческой речи. Сандра и Фил подошли к столику, стоявшему в углу. Это не для туристов, решила она, скорее излюбленное место сбора местных греков. Она заметила, что стулья очень удобны, скатерти – великолепны, столовые приборы начищены до блеска, а хрустальные бокалы искрятся при неярком освещении.
Фил с любопытством следил, как она впитывает в себя специфическую атмосферу греческого ресторана.
– Мы закрывались на неделю, чтобы модернизировать кухню и сменить интерьер,– объяснил он, сухо добавив:– Здесь будет еще лучше, когда я наконец получу остаток заказа от «Экскома».– Он указал на голые решетки у белых арок, ведущих к бару, неукрашенные ниши, в которых стояли банкетки.– Живые растения были бы здесь предпочтительнее, но при отсутствии дневного света это становилось невозможным, так что приходилось ограничиваться искусственными.
Он улыбнулся, обнажив великолепные зубы.
– Хотите посмотреть меню или предпочтете что-нибудь выбрать прямо с кухни?
Она пожала плечами.
– Я не особенно голодна. Муссака будет хороша, полагаю, у вас ее подают?
– Ну конечно.– Фил вежливо наклонил голову, но по блеску его глаз и сжатым губам она догадалась, что он раздражен, это немедленно подтвердила его колкая реплика:– Это единственное греческое блюдо, о котором знают большинство американцев.
– Ничего удивительного. Греческая кухня не славится своим разнообразием и изысканностью, не так ли?– ядовито заметила она, начиная получать удовольствие от этой словесной схватки.– Муссака – это картофельная запеканка с мясом, верно? Ну, так я именно ее и хочу сегодня на обед.
– Надеюсь, вы не будете разочарованы. А что к ней? Жареный картофель?
Неприкрытое презрение, сквозившее в его угольно-черных глазах, подвергло ее искушению ответить на этот словесный поединок и ради собственного удовольствия позлить его. Можно, конечно, еще попросить кетчупа, весело подумала она, но взгляд его гневно сузившихся глаз обескураживал ее. Было опасно слишком открыто задирать его.
– Я бы предпочла салат, если можно,– кротко ответила она, неуверенно улыбнувшись.
– Разумеется.– В его фразе чувствовалась ирония.– Прошу меня простить, я вынужден ненадолго вас покинуть, чтобы сделать собственный выбор.
Сандре оставалось лишь наблюдать, как он легко заскользил между столиками, направляясь в кухню.
При других обстоятельствах она наверняка с удовольствием пообедала бы в «Чаше Диониса», неохотно призналась она. Но за последние несколько дней ее планы так часто нарушались, что она чувствовала себя разбитой, неспособной управлять собственной жизнью.
Она лениво придвинула к себе шелковый букет, ее глаза задержались на встроенной маленькой лампочке, которая и освещала эту хрупкую композицию.
Она задумалась. Хотелось бы ей знать, что сейчас делает Лесли один в Риме. Она ждала, что он позвонит еще два дня назад, но этого, увы, не произошло. Ее губы жалобно поджались, когда она представила себе Лесли. Он всегда выглядел оплотом силы как душевной, так и физической. Положительный, зарекомендовавший себя отличным спортсменом в привилегированной частной школе, а затем в университете, он к тому же являлся великолепным гребцом и теннисистом. Человек, контролирующий свою жизнь со скрупулезностью хорошего бухгалтера...
С какой стати, собственно, ей понадобилось перечислять его положительные качества? Она сощурилась, глядя на лампочку. И почему, несмотря на то что вполне понимала его теперешнюю позицию, она все еще чувствовала себя обиженной? Конечно, старая концепция, что женщины служат для утешения и поддержки мужчин, когда у тех неприятности, уже не котировалась, и она в принципе против этого не возражала. Но если представить себе, что их роли поменялись – близкий ему человек неожиданно заболел,– она без колебаний пожертвовала бы каникулами, чтобы остаться с Лесли и поддержать его как физически, так и морально.
С другой стороны, их отношения носили чисто платонический характер. Она не в первый раз задумалась: не потому ли Лесли так хорошо владеет собой, когда они рядом, что считает ее более приятной в общении, чем физически привлекательной?
До сих пор она считала, что его уважение к ее неопытности основывалось на тех же идеалах, которые ей внушены с детства, что страсти человеческие гораздо ярче и охотнее расцветают в рамках законного брака.
Подростком она выглядела робкой и неуверенной в компании парней. Да и подружки не очень-то горели желанием рассказывать ей о своих интимных делах. Глядя в прошлое, она понимала, что, если бы ее мать не умерла так рано, ей было бы легче справиться с пробуждающейся сексуальностью, чем с помощью уроков половой гигиены и иносказательных отцовских наставлений.
Во всяком случае, она избегала близости с неоперившимися юнцами, пытавшимися ухаживать за ней. Она находила отдушину в чтении и занятиях...
