– Делай что хочешь, мальчик. Я выполнил свой долг перед Чарли, предупредив тебя; прочее – на твое усмотрение. Но убийства не прекратятся. Мы прокляты, все мы.
– Кто «все»?
– Сам знаешь, нас было пятеро. Вот для кого оставлена записка – для меня, Чарли и других.
– Хьюго и Тедди?
Вместо ответа он сделал еще один глоток из фляжки.
– Что же вы натворили, если сейчас так боитесь? Что случилось тридцать лет назад? Думаете, что картина проклята?
– Не картина, а мы. Тедди давал нам шанс освободиться; во всяком случае, мы так считали. И он так сказал.
– В баре, когда вернулся в город?
– Точно.
– Что произошло в баре тем вечером, Джоуи?
– Он ткнул нас мордами в наше собственное дерьмо – вот что произошло. Сказал, что ему стыдно за нас. Что мы пустили жизнь на самотек. Прямо там, в задней кабинке, он сказал, что мы свора неудачников, единственное желание которых – напиться и забыть все, о чем мы мечтали.
– Достаточно круто, – заметил я.
– Но это правда. Все мы были неудачниками. Мы оправдывались тем, что у нас были причины распорядиться судьбой так, как получилось, но Тедди не хотел этого слышать. Сказал, что ничто не портит человеческую душу быстрее, чем оправдания. А потом Тедди стал разоблачать нашу ложь, начав с Чарли.
– Что он сказал насчет Чарли?
– Он сказал, что Чарли позволяет своей матери управлять им как рабом, потому что легче подчиниться, чем действовать самостоятельно. Ральфу он сказал, что тот тратит деньги на женщин, чтобы не иметь возможности проверить, сумеет ли он основать собственное дело. А Хьюго – что он бросил школу не ради заботы о семье: просто таскать мешки с цементом, сколько бы они ни весили, всегда легче, чем соревноваться в умственных способностях с детьми из пригородов, считающими, что они имеют полное право на высшее образование.
– А что насчет вас, Джоуи?
– Тедди сказал, что ни черта у меня не едет крыша и что справка из психушки – всего лишь повод, чтобы не пытаться изменить свою судьбу. Он назвал меня сумасбродным трусом.
– И как вы все ему ответили?
– Стали возражать. Я даже ударил его, но не потому, что этот сукин сын оскорбил меня, а потому что он был прав. Мы тонули в оправданиях, заливали свои сожаления пивом. Когда мы успокоились, Тедди сказал, что в Калифорнии кое-чему научился. Он понял, как нужно поступать, чтобы мечты сбылись. Надо изменить жизнь, стать чем-то новым.
– Чем-то новым?
– Так он сказал, а потом вдруг завел речь о канатах, обезьянах и суперменах. Он сказал, что все мы канаты и висим над пропастью, что с одной стороны у нас обезьяны, а с другой – супермены. И если мы не хотим вернуться к животным, то должны перебраться к суперменам. Я не понял ни слова, но почувствовал, что это правда. Он будто читал нам проповедь.
– И что с суперменами?
– Сбывшиеся мечты.
– Где-то там, за радугой.
– Само собой, но он описал все так, что мы поверили. Он сказал, что Хьюго окончит бизнес-школу и начнет управлять громадной компанией, летать на корпоративном самолете и заставлять конгрессменов и сенаторов ждать в приемной, пока какой-нибудь лакей не начистит ему туфли. Ральф обзаведется металлопрокатным заводом и станет принимать заказы со всей страны. Он никогда больше не прикоснется к металлу, а в приемной посадит сногсшибательную секретаршу, чтобы каждый день трахать ее на письменном столе. Чарли будет бегать на воле как дикий кот, делать что вздумается, и его мать будет счастлива, потому что он наконец станет человеком.
– А что насчет вас, Джоуи?
– Мне предстоит купить самую крутую тачку на Восточном побережье, переезжать из города в город, выигрывать гонки на импровизированных трассах и иметь гараж с сорока механиками. И знаешь, Тедди рассказывал очень убедительно. Я даже видел свое будущее. Оно было ослепительно и казалось совсем рядом, я до сих пор его вижу.
– И все, что от вас требовалось, – это перебраться на другую сторону бездны.
– Верно. Тедди объяснил, как это сделать. Он сказал, что нужно пройти очищение огнем. И добавил, что готов предоставить нам такую возможность. – Джоуи надолго приложился к фляжке. – И он ее предоставил.
– Ограбление фонда Рандольфа.
– Он продумал все, вплоть до мелочей. И когда закончил читать свою проповедь, мы все обратились в его веру. В конце концов, нас не пришлось долго убеждать.
– Власть по Ницше.
– По кому?
– Был такой немецкий философ. Все эти разговоры о бездне и канатах идут от него. Фридрих Ницше, святой покровитель неудовлетворенных подростков, которые хотят сбросить цепи и стать суперменами.
– Ну и как это получилось у самого Ницше?
– Не слишком хорошо. В конце концов он заявил, что Бог умер, переспал со своей сестрой и сошел с ума.
– А сестра-то хоть была ничего?
– Похожа на репку. Почему Тедди выбрал фонд Рандольфа как средство очищения?
– Не знаю. Тебя здесь высадить?
Я посмотрел в окно. Мы находились на Двадцать первой улице и подъезжали к моему офису. У двери кто-то стоял. Кто-то знакомый. Я вглядывался в фигуру до тех пор, пока не узнал.
– Черт возьми, – сказал я.
– Именно.
Я покачал головой, пытаясь не думать о следующем критическом моменте в своей жизни.
– Джоуи, мне нужно идти. Спасибо, что подвезли. – Я открыл дверцу, вышел и наклонился к окну такси: – Вы так и не сказали, почему стали проклятыми.
– И не скажу.
– Вы встречаетесь с Хьюго и Тедди?
– Хьюго давно уехал из города, а Тедди, этот сладкоречивый сукин сын, исчез сразу после ограбления.
– Как «исчез»?
Джоуи издал тихий долгий свист, похожий на звук летящего по равнинам ветра.
– Вам нужно явиться в полицию, Джоуи, и ответить на вопросы.
– Ну уж нет. Тогда я закончу, как Ральф.
– Я собираюсь передать записку, которую вы нашли, в полицию. Там мне придется сообщить, что вы были у Ральфа и взяли деньги. Вас начнут разыскивать. А если придете сами, то будете числиться свидетелем, а не подозреваемым.
– Делай, что обязан делать.
– А чем намерены заняться вы?
– Все тем же: возить пассажиров и спать в машине, пока не уляжется шум.
– Избавьтесь от револьвера.
– Ладно, – сказал он, делая очередной глоток.
Я кивнул на фляжку:
– Это вам тоже не поможет. Послушайте, как мне с вами связаться?
– Позвони отцу.
