– Регги.
– Да, и он живет на Западном побережье. Даррил очень доволен тем, что имеет клиента на Западном побережье. Он несколько раз повторил: «Мой клиент с Западного побережья».
– Регги живет на Западном побережье.
– Это тебе поможет?
– Да-да, поможет. Ты просто великолепна, знаешь об этом?
– Пустяки.
– Нет, это определенно не пустяки, но я имел в виду другое. Ты на самом деле великолепна.
– О! – Она чуть не покраснела. – Спасибо за комплимент.
– Я не мог понять, почему каждый раз, когда тебя вижу, ты кажешься мне все прекраснее, теперь понял.
– Почему же, Виктор?
– Потому что, несмотря на внешность и прочее, несмотря на твои эскапады, браслеты и довольно-таки пугающую профессию, а также несмотря на попытки казаться другой, на самом деле внутри ты просто прелесть. Я попросил тебя об одолжении, не сказав, зачем мне это нужно, а ты, чтобы помочь, затеяла пьяный обед с этим Даррилом. Ты слишком мила, чтобы выразить это словами, и чем чаще я тебя вижу, тем больше ты мне нравишься.
Она опустила голову и, помолчав, наконец произнесла:
– Если кому-нибудь это расскажешь, я вырву тебе сердце.
– Не сомневаюсь, что ты это сделаешь.
– Милый риелтор никому не нужен.
– Пообещай мне только одно.
– Что именно?
– Если у тебя не получится с твоим инвестиционным банкиром, дай мне знать, хорошо?
Она подавила улыбку и взяла палочки.
– Наверное, мне тоже стоит попробовать, – сказала она, поддевая клецку.
Итак, у нас были номера с сотового телефона Стэнфорда Куика, имя, которое дала риелтор Шейла, и интересная информация, переданная одним из агентов Скинка в Саванне. Наш друг Лавендер Хилл кое о чем проговорился некоему партнеру с дурной репутацией. Лавендер сказал, что думает заняться кинобизнесом. У него лежал готовый сценарий о торговце произведениями искусства, драгоценной вазе и растраченном потомственном богатстве, а теперь по счастливому стечению обстоятельств у него появился клиент, который может купить этот сценарий.
– Все почему-то считают, что могут заниматься кинобизнесом, – сказал я Скинку. – Как называется кинокомпания?
– «Сара что-то-там продакшнс». Мой информатор не слышал разговор целиком, но сказал, что название похоже на имя. «Сара что-то-там».
– Эта кинокомпания существует на самом деле?
– Не знаю. Смотрел в регистре кинокомпаний, но там нет ничего, что начиналось бы с «Сара».
– Сара, – сказал я. – «Сара что-то-там». – Я на секунду задумался. – Как насчет Заратустры?
– Что?
– Заратустра, начинается с «зэ», а не с «эс». О нем писал Ницше, а наш мальчик был его поклонником.
– Это не тот лысый парень, который играл за команду «Пэкерс»?
– Конечно, тот. Проверь «Заратустра продакшнс».
И все совпало. Офис компании находился в северном Голливуде. В Интернете о ней почти ничего не было – лишь несколько телефонных номеров, но один из них принадлежал Реджинальду Уинтерсу. Регги с Западного побережья. Я расхохотался, когда увидел. Идеальное имя для еврейского паренька из Тэкони, который стремится пробиться наверх, имя, намекающее на то, что он, подрастая, играл в теннис, проводил лето на острове Маунт-Дезерт и имел кузенов в Эндовере. Реджинальд Уинтерс. Чем дольше я вертел это имя в голове, тем больше склонялся к мысли, что оно фальшивое. Это имя мог выбрать ребенок, помешанный на комиксах. Реджинальд Уинтерс. До каких пределов лживости способен дойти человек?
Но имя оказалось настоящим.
– Я нашел на него все, что смог, – сказал Скинк, порывшись в своей базе данных. – Родился в Огайо, закончил Северо-Западный университет, начал карьеру корректором в «Парамаунт пикчерс».
– Сколько ему лет?
– Двадцать с небольшим.
Вот так. Не тот парень, совсем не тот парень. Прощай, моя версия о фальшивых именах.
– Какая у него должность?
– Вице-президент.
– Вице-президент какого направления?
– Хозяйственного.
– Ну да. Как раз работа для двадцатилетнего парня. Еще один Ирвинг Талберг.[14] Мальчик на побегушках. Поэтому имеет дело с риелтором Даррилом. На кого он работает?
– В «Заратустра продакшнс» главная шишка – парень по фамилии Перселл, – сказал Скинк. – Теодор Перселл.
– Теодор?
– Да. Он работает в этом бизнесе уже лет двадцать.
– Компания успешная?
– Была. Помнишь «Влюбленного Тони», хит начала восьмидесятых?
– Это сентиментальное дерьмо о двух обреченных любовниках?
– Я тоже не плакал, когда смотрел, приятель. Мне не стыдно в этом признаться. Ее выпустил Теодор Перселл. И фильм с Джином Хэкменом – о погоне за автомобилем. А потом «Танцевальные туфельки».
– «Танцевальные туфельки»?
– Сейчас у компании какие-то проблемы.
– Неудивительно. Что известно о Перселле?
– Не много. Собственно, кроме фильмографии, ничего.
– Откуда у него деньги на постановки?
– Неизвестно.
– Спорим, что я знаю, – сказал я и подумал: «Каков наглец! Даже не соизволил поменять имя». – У тебя есть его адрес?
– Я смотрел, но не нашел. Он явно не хочет, чтобы его обнаружили.
– А в телефонном списке Стэнфорда Куика есть номера, которые можно увязать с Перселлом?
– Ничего конкретного. Но есть номер, по которому ему несколько раз звонили и который отсутствует в справочниках. Об этом номере нет вообще никаких сведений. Я несколько раз набрал его, меня спросили, кто я такой, и велели больше не беспокоить. В достаточно грубой форме. Судя по произношению, отвечал какой-то китаец.
– Позвони еще раз. Скажи, что у тебя посылка для мистера Перселла – подарок от киностудии «Юниверсал пикчерс», но ты не можешь найти нужный дом. Постарайся получить подробные инструкции, как к нему подъехать. Может, этот китаец даст тебе улицу и номер дома.
– Думаю, на это он купится.
– Я знаю людей из Голливуда: они обожают подарки.
Дом стоял в горах Санта-Моники. Дорога была извилистой и крутой. Асфальтированный серпантин поднимался все выше над ущельем – коричневой пустыней с зелеными пятнами растений. Я остановил машину около переговорного устройства, укрепленного на ржавых воротах. Под динамиком висел почтовый ящик без указания фамилии получателя корреспонденции или номера дома, поверх ворот была установлена
