– С ней что-нибудь связано?
– Я пытаюсь узнать об этом.
– Еще бы. Ты бульдог, малыш. Я восхищаюсь тобой. Парни из Филадельфии достаточно крутые, чтобы наделать шуму в этом городе. – Он махнул рукой в сторону бассейна и лежащего за ним океана. – Но то, что ты вцепился в косточку, не означает, что нужно заниматься только ею. Можно насладиться отдыхом.
Он сунул сигару в рот, пососал ее, повернулся и пошел к дому. Исчез, как облако табачного дыма от дуновения ветра, ни на секунду не выпустив из рук инициативу.
– Я о вас позабочусь, – сказал Лу, – найду купальники подходящего размера. – Он указал на маленькую кабинку, стоявшую рядом с бассейном: – Сюда. Здесь вы переоденетесь.
Глава 53
Если вы подумали, что я объяснил Лу, куда он может засунуть купальные костюмы, что я бросился за загадочным Теодором Перселлом, требуя объяснений, что я решил немедленно разобраться со всеми подлыми делами, то вы ошиблись. У меня была тысяча веских причин для терпения, в том числе жара: пиджак и рубашка пропитались потом, и возможность поплавать – даже в мутной воде бассейна Тедди Перселла – казалась достаточно соблазнительной. Это ведь Лос-Анджелес, малыш, и если этот бассейн не совсем такой, как в отеле «Беверли-Хиллз», здесь я вряд ли найду лучше.
В позаимствованных плавках, туго перевязанном, словно макинтош, махровом халате, солнцезащитных очках и со сценарием в руках я подошел к краю бассейна.
Над океаном висело щедрое солнце.
Дом за моей спиной походил на плохонький отель третьесортной развивающейся страны.
Я посмотрел на свои ноги. Пальцы выглядели как испуганные мышата-альбиносы.
– Почему вода зеленая? – спросила Моника, неслышно подойдя ко мне.
– Может быть, мальчика для чистки бассейна вывезли из дома вместе с мебелью, коврами и прочей утварью.
– Неужели Перселл на самом деле сделал что-то с моей сестрой?
– Он просто сказал, что в свое время знал твою сестру. Остальное можно толковать по-разному.
– Но что бы он ни сделал, его не мучает совесть, да?
– Нет, он не похож на парня, которого терзает чувство вины. Он также не похож на человека, который убивает старых приятелей.
– Может быть, здесь ты ошибаешься?
– Не думаю.
– Что будем делать?
– Давай поплаваем.
Я искоса глянул на нее, потом посмотрел пристальнее и не смог отвести взгляд.
Моника Эдер была рождена носить купальник в виде двух полосочек. В ней было нечто американское, дышащее здоровьем. Она была слишком хороша. Впрочем, между друзьями нет места для слова «слишком».
– Не думаю, что нам следует пользоваться его гостеприимством. В этой усадьбе я чувствую себя грязной.
– Похоже, он хочет о чем-то рассказать. Полагаю, нам стоит остаться, вести себя непринужденно и дать ему возможность исповедаться.
– Значит, праздное времяпрепровождение у бассейна – часть нашего плана?
– Ну конечно, Моника. Неужели ты думаешь, что мне здесь очень нравится?
Появился Лу с подносом в руках; на подносе стоял украшенный зонтиком запотевший стакан.
– Я принес коктейль, – сказал Лу. – Свежий, прямо из банки.
– Я посижу здесь, Лу. Положите, пожалуйста, эти вещи вон там.
Я показал на шезлонг в тени навеса, развязал халат, скинул его и протянул вместе со сценарием Лу.
– Конечно. Для Лу нет ничего желаннее, чем сделать человеку приятное.
– Большое спасибо. Принесите, пожалуйста, такое же пойло для моей подруги. И знаете, Лу, следите, чтобы оно не кончалось.
Лу раздраженно засопел и удалился. Я широко улыбнулся Монике. Она приподняла руку, ослепленная белизной моей улыбки. Или белизной моей истосковавшейся по солнцу кожи?
– Не подозревала, что ты такой бесстыжий, – сказала она, рассматривая узкие плавки, выданные мне Лу. – На мое бикини ушло гораздо больше материала.
– Это все, что нашлось у Лу.
– Обноски Тедди Перселла.
– Как ты можешь такое говорить? Это меня убивает.
– Я ни за какие деньги не полезу в воду такого цвета. Похоже, там размножаются мутанты. Того и гляди вылезет что-нибудь отвратительное.
– Куда деваются спасители, когда они так нужны? – сказал я, вглядываясь в воду.
Дно невозможно было разглядеть. Вместо того чтобы нырнуть, я сел на край бассейна и свесил ноги в мутную воду.
Из дома вышла молоденькая девушка, забралась на вышку и скользнула в воду, как изящный лучик света. Вынырнув, она грациозно поплыла вдоль бортика, затем без усилий выбралась из бассейна. «Если для нее вода чистая, значит, и для меня сойдет», – подумал я и опустился в бассейн, однако окунуться с головой не решился. Прохладой и мягкостью вода напоминала озерную.
Выбравшись из бассейна, я подошел к шезлонгу, стоявшему в тени под тентом, и вытерся махровым халатом. Белая ткань приобрела странный зеленоватый оттенок. Я сел в шезлонг, сделал большой глоток коктейля и откинулся на спинку с необъяснимым чувством удовлетворения. Только вчера я находился в старом сыром доме в компании мертвеца, а сегодня оказался в гостях у удачливого голливудского продюсера в уединенном поместье в горах. Эти два места, без сомнения, были чем-то связаны, тем не менее покидать усадьбу и возвращаться в Филадельфию мне не хотелось.
Девушка вновь забралась на вышку и развела руки в стороны.
На ней было синее бикини в желтый цветочек, гармонирующее с соломенным цветом волос. Длинноногая, с высокой грудью и угреватой кожей подростка на высоких скулах, она излучала сияние, избыток девственной энергии, но в то же время в ней чувствовалась будущая женщина. На секунду я заподозрил, что это и есть пропавшая Шанталь, но потом вспомнил о разнице в возрасте. Шанталь, по идее, сейчас за тридцать, а девушка выглядела лет на четырнадцать-пятнадцать. Она резвилась под полуденным солнцем, как будто бассейн и внутренний дворик принадлежали ей. «Может, так оно и есть. Не исключено, что она дочь Теодора Перселла», – подумал я и испугался, что мой приезд станет концом ее безмятежной жизни. Потом, вспомнив о своей миссии, я задавил жалость и снова приложился к коктейлю. От нечего делать открыл сценарий и погрузился в чтение.
С самого начала можно было сказать, что сценарий не слишком хорош – пошлое название, остроумный, но беспредметный диалог. На третьей странице я задремал.
– Кто такая Шанталь?
Я вздрогнул и открыл глаза. Девушка стояла рядом с шезлонгом и смотрела на меня.
– Простите?
– Шанталь. Имя на вашей татуировке. Это ваша мама? Обычно на татуировке еще пишут «Мама».
– Это не моя мама, – сказал я. – Так зовут одну девушку. А меня зовут Виктор.
– А меня Брайс. Это Шанталь? – спросила она, показывая на Монику, которая спала в шезлонге рядом со мной: жара, разница во времени и несколько бокалов коктейля, принесенного Лу, ее сморили.
– Нет, ее зовут Моника. Она моя подруга. Мы вместе работаем.
– Вы тоже делаете кино?
– Вряд ли.
