Девочки сочувственно кивали Татьяне, но комментировать ее рассказ никто не решился – себе дороже.
Глава 19
Прошло еще два месяца.
Главбух сама вызвала меня к себе, и я поняла, что предстоит важный разговор. Вика усадила меня на стул и посмотрела мне прямо в глаза. Я приготовилась к худшему.
– Юля, – начала она спокойно, так как была беременна и старалась не нервничать по пустякам. – Ты, наверное, знаешь, что новые ставки у нас обычно открывают с начала нового финансового года?
Я кивнула.
– Хаменко я брать вообще не хочу. Не уверена, что она справится, – сказала она и сделала многозначительную паузу. Я застыла в ожидании. – А к тебе претензий нет. Тебя мы оформим с нового года.
Нельзя сказать, что я очень обрадовалась. Обещания, одни только обещания! Я уже хорошо знала им цену, но была бессильна что-либо предпринять, чувствуя себя букашкой. Я поникла. Бедная Маринка! В этой фирме уже год пашет, как папа Карло, а Вика – «не справится»! Справится, да еще как. А дело только в том, что она Вике лично не нравится и не такая шустрая и нахальная, чтобы в любимчиках у начальства ходить.
«У нас тут серьезная фирма или бордель?» – хотелось мне сказать главбухше. Но начинать бесполезный разговор было глупо.
– Понимаешь, новый бюджет – новые планы, – продолжала та. – Я уточнила в отделе кадров: в середине года точно никого не возьмут в штат. Придется еще подождать... – Она мечтательно посмотрела в окно на огромную автомобильную пробку на Садовом кольце. – Ты ведь не одна томишься в ожидании...
У меня не было оснований ей верить, но и выбора особого не оставалось.
Я встала, поблагодарила и, мило улыбнувшись главному бухгалтеру на прощание, вышла, еле сдерживаясь, чтобы изо всех сил не шарахнуть дверью ее кабинета.
Через неделю мне позвонили из отдела кадров и выдали анкету. Помимо обычных вопросов, мне предлагалось указать шесть человек, которые бы могли дать мне рекомендации. И трое из них обязательно должны были быть руководителями или сослуживцами с прошлого места работы. Сказать, что я озадачилась, значит ничего не сказать.
Процедура проверки кандидатов для приема в штат была безумной. Этим занимался специальный человек, психолог, француз по имени Жорж – импозантный мен лет шестидесяти с седой бородкой. Жорж колесил по всему миру специально для встреч с людьми, давшими рекомендации предполагаемым штатным сотрудникам.
Предварительно договорившись по телефону, он составлял график и отправлялся в офис, в кафе, в парк на скамеечку, туда, где его ждали несчастные, имевшие неосторожность дать рекомендацию, для полуторачасовой доверительной беседы.
Вся система проверки рекомендаций выглядела как чистый бред, в который и поверить-то было сложно, а тем более принимать участие в этом аттракционе. Но мои друзья на всякий случай отказываться не стали. Все с Жоржем встретились, обсудили меня со всех сторон. Жорж составил подробный письменный отчет, передал его Ганской и улетел обратно в свой Париж.
Я, конечно, спрашивала своих знакомых: что они рассказывали проверяющему? Но все как один уходили от прямого ответа. Видно, вопросы пронырливого француза были составлены так, что зацепиться было не за что. Мне отвечали:
– Классно поговорили. Обо всем, ну и о тебе чуть-чуть.
Главный бухгалтер с прошлой работы мне ответила по электронке: «Добрый день, Юленька! Как договаривались, я встретилась с твоим представителем. Разговор был корректный, и я честно ответила, что ты прекрасный работник. Жорж очень интересный человек, и фирма ваша, видимо, солидная. Желаю удачи. Пиши. Ирина».
Татьяну, мою близкую подругу, Жорж, оказывается, пытал о моих отрицательных качествах. Татьяна не ударила в грязь лицом. Она ответила французу:
– Понимаю, это вопрос на сообразительность. Знаете, я лучше не буду на него отвечать. Я знаю Юлю только с хорошей стороны, и ничего плохого о ней никто никогда не говорил.
Она еще много хорошего поведала французу обо мне, вследствие чего Жорж расслабился. Он доверительно наклонился к Танюше и сказал:
– Знаете, после вашего рассказа мне действительно жаль, что я не могу с вашей подругой познакомиться. Не имею права по policy, положению, иначе результаты моего опроса будут аннулированы.
Так он говорил всем, кого расспрашивал обо мне.
Если честно, гадкое это чувство – думать о том, что скажут о тебе твоим работодателям твои хорошие знакомые.
На работе, узнав, что меня проверяют, стали успокаивать. Те, кто уже прошел подобную процедуру, говорили, что если через два дня меня не уволят – проверку прошла. Мне было, по большому счету, уже все равно. Даже в каком-то смысле увольнение могло бы стать благом, подтверждая наши с фирмой непростые взаимоотношения, и, поскольку я была чиста, как ангел, то подала бы на фирму в суд.
Шли дни, складываясь в недели. Не происходило ровным счетом ничего. Начальство хранило таинственное молчание о результатах проверки, я тоже не возникала, а сотрудники обсуждали только празднование десятилетия фирмы «Франсье» в России и поездку в Париж.
Про нас, томящихся в ожидании решения своей участи, похоже, забыли. Было обидно и противно, но ведь это чужой монастырь. Ничего не поделаешь.
Глава 20
Промчалось лето, наступила осень. Дожди шли все чаще, небо стало прозрачнее и как бы выше, а воздух наполнился сладковатым запахом умирающей под ногами листвы.
Моя студенческая подруга пригласила меня к себе на дачу, и мы на закате отправились гулять по холмам, поднимаясь от деревни к деревне, я влюбилась в эти места и придумала себе мечту.
Я представила пологий склон, на котором прилепился уютный домик, утонувший в яблоневом саду, большой луг, изгородь, на которой сохнут крынки и сидит разноцветный петух с драным хвостом, скрипучую калитку. Мой будущий муж играет с детьми во дворе, а я иду по извилистой тропинке, заросшей подорожником, навстречу золотисто-красному солнцу. Я возбуждена, как перед долгожданным свиданием, и испытываю радостный подъем, я счастлива, что окна в моем доме уютно светятся, а с лужайки доносится счастливый детский смех. Я ложусь на траву, смотрю в высокое голубое-голубое небо, тихо шепчу: «Спаси и сохрани нас, Господи!» – и за–крываю глаза.
В штат меня не приняли и с нового финансового года. Сотрудники по-партизански хранили молчание и делали вид, что все хорошо. Беспокоиться не о чем.
Я снова знакомой дорогой отправилась к главбухше.
– Ну что? – спросила я. – Новый год начался, а контракта нет.
– Да? Странно... – Она как будто удивилась.
– И мне странно тоже.
– А тебя проверял психолог?
– Проверял. И с тех пор прошло четыре месяца.
– Странно... Значит, отдел кадров сомневается. Я у них узнаю, в чем там дело.
Я думала: «Вика, наверное, считает себя очень образованной, умной и вообще крутой, а по праздникам в церковь ходит, свечки ставит, Богу молится. Только вот божок-то у нее – свой, с родинкой на щеке».
Я опять ушла ни с чем.
На следующий день она вызвала меня в коридор.
– Я поговорила с Ганской. Проверку ты прошла, теперь ждут какое-то заключение из французского офиса, это иногда затягивается. Я очень прошу тебя потерпеть. Все будет скоро-скоро! – Она улыбнулась. – Если хочешь, сходи к Ганской, она готова с тобой поговорить. У нее сегодня хорошее настроение. Хотя, думаю, ничего нового ты не услышишь.
