слова, заставляя слушать себя более внимательно. Дослушать до конца ее речь мало кому хватает терпения, кажется, она бесконечно тянет и тянет дохлого кота за хвост. Классическая вампирша. Я где-то читала, что вампир – это тот, кто говорит слишком медленно или чересчур тихо, вытягивая таким образом из вас терпение и силы.
– Давайте выпьем за нас, удачливых и талантливых! – громко закончила Грибова и махом опрокинула в себя бокал вина.
– Это не про нас, – шепнула, наклонившись ко мне, Аня. – Слава богу, хватило ума не сказать «за меня». Вот дурища!
Но всем и так понятно, что Грибова имела в виду исключительно себя и выпила бокал в свою честь. Грибову поддерживать совсем не хочется, все завидуют карьерному успеху, и хотя за спиной смеются над ее прагматизмом, но уважают за упорство, с которым она добивалась этой должности.
Появившись на нашей фирме, она с упорством мань–яка стала набиваться в лучшие подруги к главбуху, воспользовавшись тем обстоятельством, что они живут в одном подъезде. Профессионального опыта у Грибовой было маловато, дура она набитая, оттарабанила десять лет на одной проводке, вдруг ее пробило – захотела стать начальницей и опускать по мелочам тех, кто находится в ее подчинении.
– Так бы и вставила ей кляп, – снова недобро прошептала мне на ухо Аня.
Грибова родилась в семье военного. Уехав в Москву учиться, она рано выскочила замуж и вскоре развелась, списав нежизненность своей молодой семьи на происки назойливой свекрови. С тех пор минуло лет десять, но она все еще остается в одиночестве, часто повторяя в отделе глупейшую фразу с капризным ударением на слог «чу»: «Не хочу замуж. Не хочу иметь дело с мужиками, они меня пачкают. Уже испачкали...»
Для нас осталось загадкой: кто ее испачкал, какое конкретно место и чем? Что она имела в виду, произнося эту фразу в помещении бухгалтерии? Раз ее даже кто-то мстительно спросил: «Грибова, а ты мыться пробовала?»
Странное поведение оказало «медвежью услугу» ее новой подруге Вике. Стоило им появиться где- нибудь вместе, народ начинал шептаться: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».
За столом стоял неумолкаемый возбужденный гул, прерываемый резким смехом. Все старались говорить, перебивая друг друга и толкая локтями, требуя внимания. Кто-то травил анекдоты, кто-то жаловался на начальство.
Карина и Вика к столу опоздали. Где они были все это время и что делали – неизвестно. Им достались свободные места в разных концах стола. Но дамы не обиделись за то, что их разъединили и никто не уступил им свое место, – сегодня начальницы были необыкновенно милы и демократичны. Всем свои видом и дружелюбными улыбками, обращенными к сидящим рядом сотрудницам, они словно говорили: «Смотрите, мы такие же, как вы, – обыкновенные наемные сотрудники, и даже в баню ходим с подчиненными».
Перед подачей горячего официанты сменили всем тарелки и приборы, вытряхнули и поставили чистые пепельницы. Вика встала, деловито постучала вилкой по ножке наполненного бокала (видно, видела, что так делали актеры в старом кино) и, набрав в грудь побольше воздуха, произнесла:
– Дорогие товарищи, я хочу обратиться ко всем... Я хочу вам всем сказать... У меня нет слов объяснить, я не знаю, заслуживаю ли я такое вообще... Что... Знаете, я такая счастливая... – Она раскраснелась не столько от вина, сколько от невозможности высказать свою мысль. – Прям, ну не знаю, – перешла она на язык, на котором, наверное, разговаривали ее родные. – Ну, прям, не знаю, за что это мне!.. И вы у меня такие красивые, как на подбор, и работа у нас складная, и компания солидная... Все, все у нас хорошо... – Вика подняла голову, наверное, это было частью задумки: сказать «спасибо» небу. Сквозь стеклянную ресторанную крышу бледно проглядывали звездочки. – Смотрите, и звезды нам помогают... Освещают нам путь в нашем нелегком бухгалтерском деле... – Вика еще что-то сумбурно говорила, но ее уже никто не слушал. Не осуждая окружающих, она села на место и с аппетитом принялась уминать овощной салатик.
Остаток вечера так и закончился на Викиной высокой ноте. После ее неожиданного душераздирающего выступления никто больше не осмелился говорить тосты. И это было хорошо.
Глава 5
Наутро, плотно позавтракав, мы дружно собрались в конференц-зале на тренинг «Эффективная работа в команде».
Занятия проводила психолог по имени Евгения. Так она представилась. Просто Евгения. Ни отчества, ни фамилии. Внешне уверенная и целеустремленная женщина, она производила приятное впечатление. Наверное, в юности ее звали Женечкой, у нее была куча комплексов и она решила изменить свою жизнь, освоив психологию. Умные книжки, долгие занятия над собой и огромное трудолюбие сделали свое дело. И вот теперь перед нами умная, образованная дама со спокойным взглядом зеленых глаз. Ее голос маловыразителен, а смех приглушенно робок, но соображала она быстро, говорила складно и понятно, обходя заумные словечки и терминологию.
Мы познакомились, прикрепили таблички с именами, разделились на команды и получили первое задание: подобрать синонимы к выражению «Эффективная работа в команде». После ужина с вином, безмятежно крепкого сна и плотного завтрака работать головой не хотелось. Голова не включалась.
Нина Киприянова первая вышла представлять свою команду. Она даже не делала вид, что все ей малоинтересно и занятия эти волнуют ее не больше, чем насморк у соседской собаки.
– Мы считаем, – сказала Нина не мигая, глядя преподавателю прямо в глаза, – что эффективная команда – это... – Тут она прикрепила к доске белый плакат со словами: «Самоотдача, взаимопомощь, внимательность, ответственность, уважение, компетентность». Она прокомментировала каждое определение и неожиданно запнулась: – И седьмое... Э-э-э... Мы не знаем, как это сказать одним словом, – «возможность разных мнений», – закончила она виновато.
– Паритет?
– Нет.
– Взаимопонимание?
– Да нет же!
– Кто-нибудь знает? – спросила нас Евгения.
Нина упрямо не хотела уходить.
– Нужно выяснить седьмое слово, – буркнула она.
Очень модное слово эпохи Горбачёва вертелось на языке и отказывалось вспоминаться. Евгения выжидательно молчала. Все затаились.
– Плюрализм – вот это слово, – сказала она.
– Почему вы так думаете? – вдруг возникла Карина. – Наверное, сначала нужно определиться с целями, поставленными перед коллективом. Если это коллектив рецидивистов, сидящих в тюремной камере, а это, безусловно, коллектив, то какой там плюрализм?
– Никакого, – согласилась Евгения. – Но мы говорим про эффективную работу в определенной команде, а не про абстрактный коллектив.
– Поставим вопрос иначе. Какой коллектив может выполнять работу более эффективно?
– Вот это мы сейчас и выясняем, – спокойно сказала Евгения.
– Ну, ясно какой, – вклинилась Киприянова. – Тот, который представляет собой дружную команду.
– А ваш коллектив можно назвать командой? – подняла на нас глаза Евгения.
Все молчали.
Карина подозрительным взглядом просканировала нас по кругу. Несколько растерянных мгновений молчания означали скорее «нельзя назвать», чем «да, можно».
– Ну конечно, мы – команда, – бодро ответила за всех Киприянова.
И все загалдели:
– Да, да. Команда. И очень дружная!..
Евгения понимающе вздохнула и объявила интерактивную игру, в которой выяснилось кое-что интересное.
Задание было простым. Мы, разделившись на две команды, должны были собрать воображаемую воду в большую бочку. Кто быстрее. Местонахождение источников воды обозначалось на карте, там же были даны названия пунктов и расстояния между ними, время и скорость движения. Основной смысл заключался не в
