веки закрылись, и она заснула.
Маркус нервно мерил комнату шагами, пока не протоптал в ковре дорожку. Он бродил по залам отеля, направляясь к бассейну и спортзалу. Он думал покачаться, что бы потушить пожар нервного возбуждения и гнева. Но он привык заниматься в спортзале вместе с Николь. Маркус не находил себе места.
На небе светила луна. Из-за городских огней звезд не было видно. Но он знал, что они там есть. Так же как он знал, что Атланта не для него.
– Черт! – Маркус провел рукой по лицу, сдирая с него маску безразличия, под которой открылись его настоящие чувства – любовь.
Любовь к Николь была смешана с раздражением по поводу глупой ситуации, в которую он попал. Он должен был быть за три тысячи миль отсюда в объятиях любимой женщины, а не мерить шагами безлюдный отель, пытаясь придумать, что предпринять дальше.
– Что я здесь делаю? – спросил он сквозь крепко стиснутые зубы.
Ему не нужна была квартира. Он хотел большой дом, где он мог бы жить с женой и детьми – с семьей, которую он хотел создать, как только встретит свою единственную. И он встретил Николь. Она всегда была рядом, а он не хотел рисковать потерять ее. Может быть, уже поздно.
– Мое место в Сакраменто. Мое место рядом с Николь.
Повернувшись на пятках, Маркус зашел в лифт и поднялся в свой номер. Собрав вещи, он позвонил в аэропорт:
– Мне нужен билет на ближайший рейс до Сакраменто.
Глава двенадцатая
В третий раз постучав в дверь, Маркус вдохнул ароматный воздух, неожиданно влажный для Сакраменто. Он не мог понять, где же Николь.
Она была дома. Об этом свидетельствовала открытая дверь гаража; машина была на месте, а возле дома был припаркован его грузовичок. Сойдя с крыльца, Маркус покосился на огненный шар, медленно поднимающийся в бездонное светло-голубое небо. На улице ее тоже нигде не было.
Краем глаза он заметил в багажнике грузовичка какое-то яркое пятно. Заглянув в него, он обнаружил мешки с гумусом и удобрениями. Там же лежала рассада. Подняв букет роз, который он держал в руках, Маркус рассмеялся.
«В сад», – решил он, огибая дом. Подойдя к забору, он осмотрел внутренний дворик. Через несколько секунд его взгляд упал на Николь, стоявшую на коленях. Ее руки были по локоть вымазаны в земле. Волосы она собрала в хвост, хотя несколько волосков прилипли к ее вспотевшей шее. На голове у нее были надеты наушники.
Николь покачивала бедрами в такт музыке, лившейся из миниатюрных динамиков, и громко подпевала. Услышав ее нежный голос, Маркус почувствовал, что у него внутри все переворачивается. Сладкое эхо становилось громче.
– Н-е-е ну-у-ужен о-о-н, – пела Николь. Замолчав, она схватила что-то с земли и поднесла к губам. Запотевшую пластиковую бутылку. Выпив все до последней капли, она отбросила бутылку в сторону и продолжила напевать.
Наблюдая, как ее стройное тело двигается в такт неслышной музыке, Маркус подумал о том, что сейчас будет. Черт, он не мог больше ни о чем думать.
Ему удалось урвать несколько часов сна в самолете. Несмотря на то, что за последние две ночи он проспал лишь часов пять, Маркус был бодр.
Он договорился обо всем, окончательно посадив при этом батарею в своем телефоне. Чак забрал его из аэропорта и отвез в офис компании по продаже недвижимости, где Маркус подписал необходимые бумаги.
Все шло по плану. Он мог лишь надеяться, что весь день пройдет так же удачно. Осталось всего две вещи, которые он должен был сделать.
Маркус вернулся к входу в дом. Николь так и не заметила его. Войдя в дом, он прошел на кухню. Схватив банку для печенья, он снял с нее крышку. По комнате распространился сладкий запах шоколада, навевая приятные воспоминания.
Маркус знал, что чувствовал он, но вдруг для Николь ничего не изменилось? Отогнав сомнения, он забеспокоился, представляя ее реакцию, но сейчас для этого не было времени. Посчитав оставшиеся презервативы, он вынул их и выкинул в мусорное ведро. Вместо них он положил что-то другое и снова накрыл банку крышкой. Поставив ее на место, Маркус схватил букет и вышел из кухни.
Найдя на тумбочке ключи от грузовичка, он положил их в карман. Обведя взглядом комнату, Маркус почувствовал, как в его груди начинают бушевать чувства. Выйдя из дома, он снова подошел к забору.
Она уже не распевала, а тихо бормотала слова песни сладким голосом сирены.
Маркус оторвал от розы бутончик и бросил в сторону Николь. Бутончик упал как раз возле нее. Но она не заметила этого.
Расстроенно ворча, Маркус схватил несколько лепестков и швырнул их через забор, но они опали розовым дождем везде, кроме того места, где хлопотала Николь. Маркус видел, что Николь закрыла глаза, ослепленная яркими лучами солнца. Ее кожа блестела и лоснилась от пота. Роскошные губы Николь были приоткрыты, нашептывая песню, игравшую в наушниках.
Вконец отчаявшись, Маркус сорвал пригоршню бутончиков и метнул их к ногам Николь. Один бутончик попал ей по голове.
– А-а! – она издала возглас удивления, сорвала наушники и резко повернулась, чтобы посмотреть, в чем дело. – О Маркус, ты меня до смерти напугал. – Гнев на ее лице сменился чем-то, похожим на радость. Николь поднялась на ноги и вытерла руки о шорты.
– Извини, Ник. Я не хотел тебя пугать, – сказал он, открывая деревянную дверцу. – Ты в порядке?
Николь подняла вымазанные в земле пальцы к голове и потерла место, куда попал бутончик.
– Нормально. Но... что ты здесь делаешь? Я думала, ты в Атланте.
– Был.
– Да, и что случилось?
Маркус медленно подошел к ней, раздумывая, что ответить.
– Я вернулся.
В горле у Николь застрял комок, а сердце бешено забилось, словно птичка, попавшая в силок. Ее испуг от бутончика был ничто по сравнению с тем, что она почувствовала, увидев перед собой Маркуса.
– Почему? – взвизгнула она, хотя не хотела, чтобы он заметил ее замешательство. Прочистив горло, она спросила тихим голосом: – Почему ты вернулся?
– Чего-то в Атланте мне не хватает, – ответил он спокойно. Его дыхание заставило Николь вздрогнуть.
– Чего? – уточнила она, облизнув губы. Чувствуя на себе пристальный взгляд его темных глаз, Николь ощутила, как у нее пересыхает во рту.
Маркус нагнулся к ней, погладил по щеке и притянул к себе:
– Этого. – Их губы встретились в легком поцелуе. Спустя мгновение Маркус уже страстно целовал Николь, засовывая ей в рот свой горячий язык.
Силы оставили Николь, и она упала в его объятия. Она инстинктивно обняла его голову. Ее соски терлись об его грудь, вызывая у нее взрыв желания. Николь почувствовала жар и влагу в низу живота. Ее колени подогнулись, и Маркус уже практически держал ее на руках.
Поцелуй из мягкого и нежного превратился в дикий, страстный шквал. Язык Маркуса исследовал, завоевывал, бесновался у нее во рту, пока его рука нежно поглаживала ее подбородок.
Маркус и Николь слились в едином жарком поцелуе, который заставил их забыть обо всем на свете.
Маркус ослабил поцелуй.
– Маркус, – простонала она, не желая расставаться с его губами. Ее тело жаждало его. Его рука легла
