и он, еврейка. Правда, не из Израиля, а из Франции, но это роли не играет.
В полном смятении он покидает роскошный особняк, обещая завтра дать ответ, покупает он его или нет, а наутро звонит своей новой знакомой, чтобы выпалить в трубку:
– Френсис! Я не знаю, что со мной происходит… Я люблю вас! Выходите за меня замуж. Пожалуйста!!!
Впрочем, если вы думаете, что Френсис Шмидт сразу же сказала «да», то вы ошибаетесь. Дело в том, что она была вдовой не кого-нибудь, а Германа Шмидта – того самого Германа Шмидта, который разрабатывал для аргентинцев, египтян и иракцев баллистическую ракету «Кондор».
Шмидт, всегда придерживавшийся здорового образа жизни и никогда ничем не болевший, скончался внезапно, от скоротечного рака легких, и у Френсис невольно возникла мысль о том, что смерть ее мужа была подстроена израильским «Моссадом». Нахум Манбар был первым израильтянином, с которым она познакомилась в своей жизни, и в ее душу закралось подозрение, что этот обаятельный богач вполне может быть агентом израильской разведки.
В то же время в душу директора израильского филиала компании Манбара Амоса Коцера закралось подозрение, что Френсис Шмидт работает на разведку одной из арабских стран, и он посоветовал боссу держаться от нее подальше. Но спустя два месяца Нахум и Френсис съехались, а в январе 1992 года они приехали в Израиль – Манбар хотел познакомить друзей и родителей со своей женой.
Но не только с ними – вдовой Германа Шмидта заинтересовались в ШАБАКе и «Моссаде», и сотрудники этих спецслужб попросили Манбара уговорить Френсис рассказать все, что она знает о ракете «Кондор». Знала Френсис немного, а когда она честно призналась, что сожгла все бумаги мужа, сотрудники израильских спецслужб были явно разочарованы.
Одновременно они проявили интерес к контактам Нахума Манбара с Ираном, и Манбар заявил, что у него от родной страны секретов нет и он готов рассказать все без утайки.
С того времени в каждый свой приезд в Израиль (а приезжал он на родину не реже чем раз в 3-4 месяца) Манбар встречался со своим связным из ШАБАКа Даном Мильнером, они ехали в какой-нибудь уютный ресторан, и там за обедом Манбар отчитывался о своих новых сделках с Ираном.
Дан Мильнер был очарован Нахумом Манбаром и считал, что всем его отчетам следует полностью доверять. Однако в 1993 году тогдашний глава «Моссада» Шабтай Шавит неожиданно попросил у ШАБАКа разрешения на то, чтобы во встрече Мильнера с Манбаром приняла участие одна его молодая сотрудница. Вернувшись с этого задания, девушка рассказала, что Манбар произвел на нее весьма неблагоприятное впечатление: по ее мнению, ни одному его слову нельзя доверять и вообще он что-то скрывает.
Но к тому времени и глава израильского филиала компании Манбара Амос Коцер тоже начал подозревать, что его хозяин ведет какие-то темные дела с Ираном, в которые его, Коцера, старается не посвящать. И, явившись в «Моссад», Коцер поделился своими сомнениями с его руководством, добавив, что он, конечно, любит зарабатывать деньги, но при этом отнюдь не желает нанести какой-либо вред своей стране.
Попытка проверить обоснованность подозрений лишь усилила их: сотрудники «Моссада» сделали фотокопии документов, лежащих в кабинете Манбара, но все они оказались зашифрованы – и значит, их владельцу было что скрывать. А установленное за Нахумом Манбаром наблюдение показало, что в Вене он регулярно встречается с самыми высокопоставленными чиновниками Министерства обороны Ирана.
И когда два молодых сотрудника «Моссада», осуществлявших наблюдение, погибли в автокатастрофе, все в «Моссаде» были уверены, что авария была подстроена иранцами, и слежку за Манбаром было решено усилить. Впоследствии выяснилось, что автокатастрофа была и в самом деле случайной, но слежка за Манбаром оказалась не напрасной.
Кстати, по приезде в Тель-Авив Нахум Манбар высказал Мильнеру претензии за установленное за ним наблюдение.
– Зачем вы это сделали? – спросил Манбар. – Я же вам и так все рассказываю!
Но рассказывал он на самом деле далеко не все.
Свои пожелания во время встречи с ним в венском «Хилтоне» иранцы сформулировали предельно четко: они хотят, чтобы Манбар достал им технологию изготовления, все необходимое оборудование и сырье для массового производства горчичного газа, зарина и других видов химического оружия. Причем факт, что у Ирана появилось такое оружие, должен остаться в тайне.
И, закатав рукава, Манбар принялся за дело.
Понятно, что ни одна страна, у которой было все, что требовалась иранцам, не была готова продать им ни оборудование, ни химические ингредиенты: сделать это означало бы поссориться со Штатами и навлечь на себя международные санкции.
Выяснив, что именно необходимо для производства химического оружия нервно-паралитического и кожно-нарывного действия, Манбар начал по частям заказывать оборудование для строительства завода по производству химического оружия. Реакторы, печи, конденсаторы и т. д. были заказаны им у венгерской компании «Лемперт». Венгры, разумеется, догадались, для чего все это нужно, но были настолько заинтересованы в заказе, что предпочитали молчать. Точнее, по мнению ЦРУ, компания «Лемперт» восприняла заказ как должное, так как давно уже специализировалась на изготовлении оборудования для производства оружия в обход международного законодательства. По сути дела, 80% всего оборудования, необходимого для производства химического оружия, было изготовлено «Лемпертом» в Венгрии, а еще 20% – на различных польских предприятиях. При этом материалы, необходимые для производства данного оборудования (например, особые стальные сплавы) заказывались в Европе.
Необходимые ингредиенты и, прежде всего, тионилхлорид, Манбар приобрел в Китае.
Тем временем в 1993 году руководство израильской армии и спецслужб окончательно пришло к выводу, что Иран представляет собой угрозу для существования Израиля, объявило его стратегическим противником, любые контакты с которым будут расцениваться как контакты с врагом и предательство национальных интересов.
Обо всем этом Дан Мильнер сообщил Манбару во время их очередной встречи и добавил, что тот должен прервать все свои отношения с Ираном и разорвать все подписанные им договора.
Манбар пообещал, что так и сделает, но, разумеется, и не подумал выполнить свое обещание: слишком большие деньги лежали на кону, чтобы он мог их потерять. В то же время он убедился, что был прав, когда сделал все, чтобы ни Френсис, ни кто-либо другой из десятков сотрудников его компании не владел полной информацией о его сделках с иранцами. Такая информация была лишь у технического директора головного филиала его компании в Варшаве Кшиштофа З. и ближайшего друга и компаньона Дорона Л.
Когда все оборудование и все сырье для производства химического оружия были изготовлены и закуплены, Манбар стал думать, как переправить его в Иран (речь шла даже не о десятках, а о сотнях тонн груза). В конце концов Манбар решил поручить эту доставку всемирно известной фирме «М+М», но, разумеется, ни словом не обмолвился с ее руководством о том, что за груз ему нужно доставить в Иран, – по его словам, речь шла о химических веществах, призванных помочь иранцам в борьбе с сельскохозяйственными вредителями и оборудованием для пищевой промышленности.
Однако к тому времени наблюдение за Нахумом Манбаром вел не только «Моссад», но и ЦРУ, а также турецкая и французская разведки. И все они были едины во мнении: Манбар помогает Ирану стать обладателем химического оружия.
В 1994 году на основе этих данных США включили Нахума Манбара в черный список предпринимателей, которым запрещен въезд на территорию США и от которых все государственные и крупные частные компании должны держаться подальше. Вскоре после этого специальным указом князя ему был запрещен въезд в Монако.
Но Манбара это не остановило – на его счет продолжали исправно поступать миллионы шекелей, а в Тегеран шли и шли вагоны, призванные изменить расстановку сил на Ближнем Востоке. Глава «Моссада» Шабтай Шавит потребовал немедленно арестовать Манбара, но тогдашний госпрокурор Израиля Дорит Бейниш заявила, что для такого ареста нет достаточных оснований – вот когда у «Моссада» будут все доказательства, что Манбар и в самом деле помогает иранцам в создании химического оружия, его действительно можно будет арестовывать.
Такие доказательства были добыты только к весне 1997 года.
К этому времени Иран приступил к производству своего химического оружия.
