Я чувствовал, что кристаллы появились неспроста. Более того, я был уверен, что когда-то видел эти кристаллы, испускающие лучи, которые формируют какое-то изображение. Правда, тогда эти кристаллы лежали насыпью, этакой кучкой. И вдруг я вспомнил. Я вскочил с кровати, домчался до компьютера и включил его. Компьютер начал неспешно загружаться. Я понял, что не могу бездействовать, сбегал на кухню и сделал себе еще чашку кофе. Когда я возвратился к компьютеру, он уже был вполне готов к общению со мной. Я зашел в свою почту, открыл папку «Отправленные», начал искать нужное письмо и вскоре нашел. Мой отчет для Роберта Карловича двухлетней давности. Письмо от 26 мая. Я открыл письмо, убедился, что это — то самое, что я искал, и отправил его на печать. Не люблю читать с экрана.
Глава XV
Траутман читает свой отчет двухлетней давности. Индийский шофер-философ. Траутман знакомится с Учителем Зеленой горы. Четыре Благородных Повода Траутмана. Учитель безуспешно объясняет Траутману устройство мира
.
Здравствуйте, дорогой Роберт Карлович.
Ровно два часа назад я возвратился из поездки на Север. Уже переоделся, принял душ и с удовольствием приступаю к выполнению своих эпистолярных обязательств. Я помню, что задолжал за семь дней, но пером моим движет (точнее, пальцами, нетерпеливо колотящими по клавиатуре) не только чувство долга, но и желание упорядочить свои впечатления.
Начну с конца. Сидя сейчас в прохладном номере, я особое удовольствие получаю от работающего кондиционера. Дело в том, что позавчера у нас в машине аналогичное устройство перестало работать. Шофер этому, кажется, только обрадовался. Всю неделю он хлюпал носом из-за насморка, вызванного, по его словам, сильным перепадом температур — забортной и в салоне. За бортом после того, как мы спустились с гор, жара была градусов сорок. Точнее сказать не могу, поскольку в арендованном джипе (самом дорогом из предлагавшихся) термометр не работал изначально. Шофер мой оказался большим философом. После того, как отказал кондиционер, он заявил, что поездка в прохладной машине по Индии — профанация идеи. Именно так и сказал — профанация. В колледже, который он закончил пару лет назад, его научили разным мудреным английским словам. Своим образованием, включая знание английского, он очень горд и имеет к тому определенные основания. Может показаться странным, но именно из-за его образованности уверенно понимать его речь я начал не сразу, а только спустя примерно сутки после начала нашего общения. Поскольку говорит он с весьма специфическим акцентом, я подсознательно был уверен, что языка он толком не знает, и не слишком старался вникнуть в темные для себя моменты его речи. Впоследствии выяснилось, что шофер украшал свои тирады использованием сложнейших английских грамматических конструкций. В последний раз с этими всеми сложноподчинностями и согласованием времен я сталкивался при подготовке к зачету по английскому. Я был уверен, что все эти красоты и сложности существуют только в учебниках и ошибался. Добавлю, что простой индийский парень в качестве строительного материала для упомянутых конструкций часто использовал слова, значения которых мне неизвестны и в русском языке. Когда я, наконец, сообразил, что его английский существенно превосходит мой собственный, пришлось из вежливости поинтересоваться, все ли шоферы в Индии такие эрудированные. Он меня успокоил, что не все. Оказалось, что мой шофер один из совладельцев фирмы, в которой я взял напрокат джип, а обязанности возничего он принял на себя добровольно, стремясь отдохнуть от однообразия офисной жизни.
Сейчас поделюсь еще одной бытовой подробностью индийского жития и перейду к описанию духовных аспектов нашего путешествия. В отеле города Дхармасала в номер меня провожал очень солидный господин цвета печеного баклажана, служащий гостиницы. В номере он завел меня в туалет и со скромной гордостью обратил мое внимание на имевшуюся там туалетную бумагу. О причинах гордости я догадался позднее. В следующий раз туалетная бумага мне встретилась уже здесь, в лучшем пятизвездочном отеле столицы Индии.
Роберт Карлович, я перечитал последний абзац и решил его не стирать. Ведь Вы же сами просили меня быть понепосредственнее при изложении своих впечатлений и размышлений. Вот я и постарался.
По дороге к Учителю Зеленой горы далекая Индия мне трижды напомнила мою северную родину:
1. Основное дерево в предгорьях Гималаев, как и у нас — елка. Не пальмы всяческие и прочие кактусы, а наша простая русская ель. Основное отличие в том, что у нас по ёлкам прыгают белки, а здесь — обезьяны. Правда, обезьян тут куда больше, чем у нас белок.
2. Здешние гаишники очень напоминают отечественных. Я ни разу не видел, чтобы они занимались организацией безопасного движения (я говорю о провинции; в Дели видел много очень деятельных регулировщиков). В горах сотрудники ГИБДД останавливали нас дважды, и оба раза проверяли не только документы на машину и наличие аптечки, но и дотошно изучали содержимое последней. Причем, пристальное внимание было уделено тому, чтобы бинты и лекарства не были просроченными. Я возрадовался тому, что не только у нас дорожная полиция печется о здоровье граждан. Денег мы им так и не дали.
3. Дорожные работы здесь производятся женщинами. Руководит ими, конечно, мужчина, но каменные завалы на дорогах, образующиеся от частых лавин, вручную растаскивают местные дамы, достаточно хрупкие на вид. Одним словом, уровень эмансипации индийских женщин вполне близок к нашему российскому.
Довольно о суетном, перехожу к духовному.
Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, — говаривал когда-то Еврипид. Роберт Карлович, обязательно знакомьте всех, кому хотите понравиться, со своим другом — Учителем Зеленой горы (далее, УЗГ), и Вам гарантировано бесконечное уважение Ваших знакомых. Это я шучу, конечно. Вы и сам — очень даже ничего:) А если серьезно, УЗГ оказался крайне приятным джентльменом, внешне совсем не похожим на индийца. Это и не удивительно, по происхождению он из Китая. Живет сейчас, как Вам известно, в маленьком монастыре. Я не знаю, сколько там кроме него монахов, но за четыре дня я увидел еще человек десять — монастырь и в самом деле маленький. Нашел я Учителя довольно быстро. Собственно, он оказался первым человеком, которого я в монастыре повстречал. Как только я его идентифицировал, тут же передал привет от Вас и он, как мне показалось, очень обрадовался. Правда, тот факт, что Вы — «Карлович» он узнал, по-видимому, от меня и весьма этим заинтересовался. Короче говоря, в первом раунде нашего общения я некоторым образом просветил Учителя, рассказав ему про российскую систему имен, отчеств и фамилий. Хочу заметить, что про «просветил» шутка не моя, а его собственная. Он так и сказал, мол, я с первых слов знакомства научил его чему-то новому, и теперь он просто обязан оказать мне такую же любезность. Я, признаться, поначалу воспринял это как легкую насмешку над моей готовностью растолковать ему всё, что знаю про отчества, но он заверил меня, что в его словах нет никакой иронии.
УЗГ, чтобы определить направление наших будущих бесед, поинтересовался моими духовными проблемами. Я честно ответил, что проблем у меня нет вообще, и духовных в частности. Тогда он спросил, что мне известно о буддизме.
Я рассказал, что за свою, не слишком долгую жизнь, я несколько раз предпринимал попытки познакомить себя с учением Будды. Разнообразных поводов, которые меня к этому подвигали, я насчитал ровно четыре. Этот факт позволил мне воспользоваться проверенной временем формой изложения Четырёх Благородных Истин самого Будды Шакьямуни. Именно этой формой я воспользовался для изложения причин, по которым я произвел четыре попытки изучения буддизма. Вот четыре Благородных Повода Траутмана, изложенные изумленному Учителю:
1. Подражание своим личным знакомым, которые мне нравились, и которых я уважал. По каким
