допрашивали их, те с радостью выкладывали всё, что знали о продвижении вражеских войск, местных укреплениях. Их расстреляли.
Когда вызнали об этом у железнодорожника, провели его к танкам. Он смотрел на танкистов, слушал их разговоры. И когда наконец понял, что это на самом деле наши войска, некоторое время слова внятно не мог произнести. Ему было за пятьдесят. Из разговоров полицаев, немецких солдат он знал, что Сталинград давно в руках врагов. Что они уже за Волгой. Кавказ они захватили, и войска их уже с востока обходят Москву. Через несколько недель хотят взять её. И он даже плакал, трогал командиров, танкистов за руки, заглядывал им в лица и бормотал что-то.
Придя в себя, попросил бумаги и карандаш. Быстро набросал очень понятно план города, указал, где построены укрепления. Выходило, что с северной стороны наступать нельзя: холмы сильно укреплены. Подступы к ним покрыты минами. С южной стороны по дороге не ездят: она заминирована и простреливается пушками.
– Но дорога и ни к чему, – говорил железнодорожник, – вот здесь, правее её, тянется луговина, тут они и ездят. Мин там нет. Ещё западнее, вот тут, – крутой спуск к городу с гор. На них только пулемётчики сидят, но их мало. Отсюда они опасаются внезапного налёта партизан. И только пулемёты поставили. Их собьёте танками и прямо к вокзалу вырваться можете.
На городской площади, предупредил железнодорожник, стоят зенитки. Он рассказывал, командиры оперативного отдела делали пометки на своих картах. Командовал оперативным отделом корпуса подполковник Миремской.
Сапёры успели поставить ещё один шалаш. Миремской со своими помощниками и с железнодорожником перешли в него. Стали допрашивать захваченного Никитиным и Якиным часового. Но он ничего ценного не сообщил. Потому что прибыл сюда три недели назад из Германии, ездил с поездной охраной. И сам толком ничего не знал.
В это время разведчики принесли в маскировочном халате ещё одного «языка». Взяли его на восточной окраине города в пулемётном гнезде. Это был ефрейтор. Разведчики дождались, когда он от пулемёта пробирался по ходу сообщения в блиндаж, и схватили его.
У ефрейтора была схема укреплений его сектора и соседей справа и слева. Ефрейтор тоже вначале не поверил, что взяли его настоящие большевики. Вёл себя нагло, кричал: «Хайль Гитлер!» И ему показали танки. Тут уж ефрейтор перепугался. Говорить не мог, всё заикался. Но схему укреплений Кантемировки нарисовал. Его схема была такая же, как и нарисованная железнодорожником.
За храбрость и мужество 17-и танковый назван гвардейским Кантемировским
Тянуть время было нельзя. Танковый резерв остался возле шалашей. Танки полковника Шибанкова поползли, чтоб ворваться с восточной стороны. Бригада полковника Голяса огибала Кантемировку, чтоб нанести удар с юга и с юго-запада. Снег был глубокий, то и дело встречались овраги. Местами машины зарывались в снег по самую башню. Сидевшие у танковых башен бойцы всё время очищали смотровые щели от снега.
С южной стороны и юго-западной враги никак не ждали нападения. Из Тал им сообщили по радио о танках. И что Талы блокированы. Блокировал их, видимо, передовой отряд, и русские ждут подхода своих основных сил. Ещё из Тал сообщили: возможно, к Кантемировке прошла русская разведка. И когда наши бригады уже обходили Кантемировку, враги выслали из неё своих разведчиков на бронетранспортёре в сторону Тал. Рассвет только-только начинался. Но стрелки, залёгшие впереди резервных наших машин, по гулу мотора определили, что едет чужая машина. Пропустили бронетранспортёр. Танки резервные стояли в стороне от дороги и были притрушены снегом. И бронетранспортёр, ничего не заметив, пронёсся в сторону Тал.
А тем временем танки Голяса подползли с южной стороны. По команде ринулись все разом вперёд. Смяли пулемётные гнёзда. К городу вёл крутой спуск с холмов. По спуску танки устремились к городу. Ворвались на улицы. Тут стояли машины с пушками, транспортёры. Вначале враги даже не сопротивлялись. Не могли понять, что происходит. Танки сметали пушки и машины.
В это же время танки полковника ворвались с востока к вокзалу. Машина Полубоярова вырвалась на привокзальную площадь. С командиром корпуса была оперативная группа. Танкисты выстрелами разбили паровозы. Охрана разбежалась. Но из-за складов вдруг начали бить противотанковые пушки. Из окон полуподвалов, от платформы застрочили пулемёты и автоматы. Бойцы залегли. Завязался бой. Когда наши танки с юга прошли к центру города, враги опомнились.
По плану все наши танки должны были по улицам прорваться к площади. Но их вырвалось сюда шесть штук. Во главе с полковником Шибанковым. Машина его развернулась на площади. Полковник вызывал по рации батальонных своих и ротных. Те сообщали с разных улиц, что застряли.
– Нашей пехоты нет, – сообщал комбат. – Со мной только два бойца, остальные где-то отстали. Пройти нельзя: впереди пушки в укрытиях, вижу, как закладывают мины на дороге! Где наша пехота?
– Товарищ полковник, – передавал командир роты, – мы прижались к домам. Кругом автоматчики, отбиваемся! Пошлите пехоту!
На всех улицах танки наши застряли – мотострелков не было. Горстки бойцов, сидевшие на машинах, отстреливались от наседавших солдат, чтоб те не закидали танки гранатами.
– Товарищ полковник, два танка мои горят, покидаем машины! Где пехота наша?
Полковник сам не знал, где мотострелки. А те отстали от танков в глубоком снегу. В валенках, в ватной одежде, в полушубках бойцы никак не могли поспеть за танками.
На восточной стороне тоже отстали. Даже сбились с дороги в темноте. Передовой взвод спешил по следу танка. Вдруг бойцы натолкнулись на него: мотор в машине заглох. Танкисты не смогли завести мотор, пошли вперёд вместе с пехотой. Люди шли по пояс в снегу.
А враги между тем окружили вокзал. Генерал Полубояров со своей оперативной группой оказался в окружении. Южнее вокзала были вражеские доты. Пулемётчики отрезали стрелков. Танки проскочили, а пехотинцев отрезали от них.
Кольцо вокруг оперативной группы командира корпуса сужалось. Два танка вышли из строя – разбило гусеницы – и маневрировать танкисты не могли. По рации со своими никак не могли связаться.
Подполковник Миремской передал генералу, что попытается вырваться за помощью. Иначе – конец, кончатся снаряды, патроны, тогда гибель. Полубояров согласился.
Маленькие мины переносных минометчиков летели дождём на советские танки. Из-за угла вокзала
