Валачи, старательно скрывая свою радость и удивление, поинтересовался, как это Петрилли не боится в открытую ходить по улицам.
— А я не хожу по улицам, — сказал Петрилли. — Я, понимаешь ли, только что с парохода. И сразу к тебе. Решил, что нужно повидаться. Ты ведь мой друг, так? Не мог я больше находиться в этой Италии. Пришлось сматывать удочки. Двадцать семь дней я парился в каком-то чертовом трюме. Двадцать семь! Ты представить себе не можешь, каково мне там было. Да еще пришлось отдать за это три тысячи долларов.
Затем Петрилли попросил Валачи организовать встречу с Винсентом Мауро и другим «солдатом» из команды Бендера по имени Паскуале Моччио (Пэдди Размазня).
— Я собираюсь вас озолотить, — прошептал он. — У меня на крючке целая тонна порошка. Нам с тобой надо только будет съездить на Кубу и забрать его.
Валачи выслушал все это молча. Затем, чтобы убедиться, что у Петрилли нет с собой диктофона, он распахнул его пальто и воскликнул: «Ого, да ты похудел!» Удостоверившись, что диктофона за пазухой у Петрилли нет, Валачи продолжил вполголоса: «Ты здесь в опасности. Если и впрямь собираешься на Кубу, уезжай прямо сейчас. Не трать времени».
По Петрилли было невозможно понять, дошли ли до него слова Валачи. Никак не прореагировав на предупреждение, он крикнул, чтобы ему налили еще выпить. Опрокинув стаканчик, Петрилли поспешил к выходу со словами: «В общем, организуй эту встречу. Я с тобой свяжусь через пару дней».
Валачи с час подождал, затем позвонил Бендеру:
— Он был здесь.
— Уже ушел? Почему ты не позвонил, пока он был у тебя?
— Я же сказал, что не хочу ввязываться в это дело.
— Он сказал, куда пошел?
— Нет.
— Ну, и какие у тебя впечатления?
— Что ж, он сказал именно то, что ты предсказывал.
Больше Валачи никогда не видел Петрилли. Одним декабрьским вечером в «Лидо» не было посетителей, поэтому Валачи закрыл ресторан раньше обычного и поехал домой. Где-то в половине шестого его разбудила Милдред. Рядом с ней стояли два детектива. Один из них сказал:
— Твоя жена говорит, что ты приходишь домой только к трем утра. Почему ты вчера был дома так рано?
— Посетителей не было. А в чем дело?
— Только что убили твоего дружка Петрилли. Тебе что-нибудь известно?
(Согласно архивам нью-йоркской полиции 9 декабря 1953 года, примерно в 3.50, трое неизвестных белых мужчин в солнцезащитных очках вошли в гриль-бар, расположенный в доме 634 (183-я улица, Бронкс, владелец Альберт Мауриелло). Они произвели несколько выстрелов по находившемуся там Доминику Петрилли, белый, пятидесяти лет, кличка Редкозубый. Петрилли скончался на месте. Следствие продолжается).
После этого Валачи допрашивали еще раз, но он упорно утверждал, что ему ничего не известно об убийстве. На самом деле Валачи удалось выяснить кое-что у человека, присутствовавшего в баре во время убийства («Я не назову его имени, этот парень не член мафии, просто посторонний, так зачем навлекать на него неприятности»). Редкозубый играл в карты в баре, который принадлежал брату известного в свое время претендента на звание чемпиона по боксу в тяжелом весе Тони Мауриелло. По словам свидетеля, Петрилли выиграл уже 1300 долларов к тому моменту, когда в бар вошли три «солдата» из «семьи» Люччезе. Увидев их, Петрилли бросился в мужской туалет. Он пытался вылезти через окно, но не успел, и «ему вышибли мозга». Свидетель сообщил еще одну любопытную подробность. Игроков как ветром сдуло, лишь только началась стрельба. Один из них, однако, позже вернулся и до приезда полиции умудрился очистить карманы убитого.
«Даже если бы я был уверен, что Петрилли стукач, — говорит Валачи, — я бы все равно ничего плохого ему не сделал. Я не могу забыть, как он отвез меня в Бруклин и уберег от беды во время разборки с мистером Маранзано. Я очень расстроился, когда узнал, что Редкозубого больше нет. Поганое это было Рождество. Если честно, я крепко тогда надрался».
Глава 11
«Коза ностра» и торговля наркотиками, особенно героином, почти синонимы. Но, как и с остальной деятельностью мафий, характер этого бизнеса был не совсем таким, каким он представляется с первого взгляда. В 1948 году Фрэнк Костелло, будучи боссом «семьи» Лючиано, запретил своим людям заниматься наркотиками. По мнению Валачи, у осмотрительного Костелло на это было две причины. Во-первых, он ясно осознавал, что «рэкет рэкету рознь». Так, широкая публика относилась к незаконной торговле спиртным и организации азартных игр в общем-то с сочувствием или, в худшем случае, нейтрально. Что касается героина, то он не только вредил репутации мафии, но и побуждал правоохранительные органы активизировать свою борьбу с «Коза нострой» во всех сферах, где она присутствовала.
Более важным, однако, являлось упорное преследование со стороны Бюро по борьбе с наркотиками. «Коза ностра» презирала и в то же время побаивалась этой организации. По признанию ее сотрудников, первое чувство было, впрочем, взаимным. Валачи жаловался, что Бюро «играет не по правилам». Действительно, не подлежит сомнению тот факт, что время от времени Бюро по борьбе с наркотиками применяет весьма сомнительные методы. Это в значительной степени объясняется тем, что Бюро, в отличие от других ведомств, сталкивалось с «Коза нострой» непосредственно, хорошо знало ее сущность и видело так много, что не считало себя связанным в отношении мафии какими-либо ограничениями морального характера. В отличие от ФБР, относящегося, кстати, к Бюро по борьбе с наркотиками несколько свысока, последнее черпает сведения о мафии не столько через информаторов, сколько через своих штатных сотрудников, внедрившихся в преступную организацию и ведущих в ней весьма опасную работу под каким- либо прикрытием. Это, конечно, оказывает влияние на людей, служащих в Бюро и, по сравнению со своими коллегами из других организаций, они более бесшабашны, отважны и изобретательны, менее дисциплинированны, нередко имеют личные счеты к мафии. Встречаются среди них и предатели. Кроме всего прочего, Бюро по борьбе с наркотиками первым признало существование «Коза ностры» как организации и вкладывало в свои операции провокационные элементы чаще, чем любой другой правоохранительный орган.
Решение Костелло относительно героина было встречено в «Коза ностре» по-разному. «Семья» Люччезе, вовсю занимавшаяся наркобизнесом, попросту его игнорировала. «Семья» Магаддино из Буффало, выразив на словах свое одобрение, продолжала торговать героином. Чикагская мафия, возглавляемая Тони Аккардо, пошла еще дальше, чем Костелло. Насколько известно Валачи, каждый член «семьи», отказавшийся от торговли наркотиками, получал двести долларов в неделю из «общака» в качестве компенсации за понесенные убытки.
Но даже в «семье» Аккардо введение запрета на наркобизнес привел к серьезному падению внутренней дисциплины. Соблазн быстрого заработка был слишком велик, и мафиози, особенно испытывающие серьезные финансовые трудности, настойчиво продолжали торговлю. Даже Вито Дженовезе, когда он в конце концов заменил Костелло и на словах подтвердил действительность запрета, смотрел на операции с героином сквозь пальцы, если ему давали снять сливки с каждой сделки.
(В «семьях», где наркобизнес был запрещен, включая и «семью» Дженовезе, попавшийся на героине мафиози не получал никакой поддержки. Рядовые члены «Коза ностры» делали регулярные взносы в так называемый «общак» — когда Валачи был в «семье» Дженовезе, они составили 25 долларов в месяц. Теоретически эти деньги предназначались для найма адвокатов или поддержки жены и детей мафиози, если он получал срок. Учитывая, что в «семье» Дженовезе насчитывалось 450 человек, за год в «общаке» накапливалась кругленькая сумма. Этими деньгами распоряжался босс, причем безотчетно. Но взятый на героине член мафии знал заранее, что финансовую помощь от своей «семьи» он не получит).
